Содержание статьи
Жизнь с лейкозом
Как-то к Алеше в палату зашли волонтеры, сказали: «Привет, мы из фонда «Подари жизнь». Он ответил: «Как хорошо! Подарите мне жизнь без капельниц. Хорошую».
Алеше десять лет, у него острый лимфобластный лейкоз — в обиходе его часто называют «рак крови». Детям слова «рак» не говорят. Как и о том, куда именно «уходят» их друзья по больнице.
Алеша из Подмосковья. Диагноз ему поставили не сразу. Сначала он просто болел, кашлял и слабел. Все показал анализ крови. «Меня позвали в кабинет к заведующей отделением, — рассказывает его мама Мария. — Я поняла: что-то сейчас будет — одна медсестра стоит с корвалолом, другая — с валидолом. Они мне сказали: у вас очень тяжелое заболевание».
Потом было две реанимации и медикаментозная кома, после которой Алеша сказал: «Мама, я так хочу бабушкиных котлеток». А потом — два года «химии» с хорошими результатами. Мальчик вернулся в школу и даже пошел в бассейн. Но в этом ноябре у него произошел рецидив. «За год без «химии» я пыталась забыть все названия лекарств, — говорит Мария. — Сейчас для меня эта «вторая смена» — как все сначала».
Острый лимфобластный лейкоз — самое распространенное онкологическое заболевание у детей. По разным данным, каждый год в больницы попадают от 800 до 1000 ребят с таким диагнозом. К счастью, лейкоз, особенно детский, научились лечить: более 80% заболевших детей выздоравливают. В нашей стране есть для этого и хорошие врачи, и действенный протокол — программа, в которой прописано, как следует лечить пациентов.
Только вот лекарства, которое необходимо по этому протоколу, на нашем рынке больше нет.
Что произошло на рынке?
«В первый раз мы попробовали «Аспарагиназу», но Алеша от нее сильно задыхался, — рассказывает Мария. — Заменили на «Онкаспар» — он прошел хорошо, плохих реакций не было».
«Аспарагиназа» — препарат, который применяют при личении лейкоза, его производят в том числе в России. «Онкаспар» — его усовершенствованная версия, его производят только за рубежом. Как объясняет детский гематолог-онколог, член-корреспондент РАН Алексей Масчан, «Онкаспар» в два раза реже вызывает аллергические реакции. Но главное — если начать применять его вовремя, у пациента будет больше шансов на ремиссию и отсутствие рецидивов, то есть в конечном итоге — на жизнь, на «долгосрочную выживаемость», как говорят врачи.
«По протоколу пациентам нужно давать именно «Онкаспар». «Аспарагиназа» — похожий препарат, его можно применять при лейкозе, но равнозначной заменой он быть не может, — объясняет Алексей Масчан. — Единственному варианту «Аспарагиназы», который доступен в России, мы совсем не доверяем. Во-первых, его активность колеблется от партии к партии, во-вторых, она недостаточна для постоянного подавления лейкемических клеток. Других альтернатив нет, без «Онкаспара» лейкоз лечить нельзя».
Последние несколько лет «Онкаспар» частично закупало государство, частично — благотворительные фонды. В 2018 году у препарата сменились компания-производитель и лекарственная форма: теперь его выпускают не в виде раствора, а в виде порошка. «Новое» (по сути — старое) лекарство оказалось не зарегистрированным в России и, следовательно, исчезло из продажи.
Как пояснили ТАСС в пресс-службе Минздрава РФ, «вопросы, связанные с целесообразностью регистрации лекарственных препаратов в Российской Федерации, являются исключительным правом разработчиков и производителей лекарственных средств». На 18 декабря 2019 года заявлений о регистрации «Онкаспара» в Минздрав не поступало. И пока непонятно, будет ли компания вообще регистрировать его в России. По словам Алексея Масчана, она вряд ли планирует это делать: дорого, сложно и нет уверенности в стабильности рынка. По данным фонда «Подари жизнь», регистрация возможна.
Предполагается, что «Онкаспар» могут зарегистрировать по единым правилам Евразийского экономического союза. Но тогда он вернется на рынок не ранее 2021 года.
Можно ли купить «Онкаспар» в другой стране?
Алешу по-прежнему лечат «Онкаспаром». Сначала в клиниках пользовались остатками, сейчас в России его уже нет. Купить его за рубежом можно — для этого нужно специальное разрешение Минздрава. Как сообщили в пресс-службе ведомства, с сентября 2019 года «было выдано 48 разрешений на ввоз по жизненным показаниям конкретным пациентам лекарственного препарата «Онкаспар» в различных лекарственных формах». Проблема в том, что покупать незарегистрированный препарат на бюджетные деньги нельзя. А курс лечения Алеши обойдется более чем в 1,6 млн рублей.
За 2019 год «Подари жизнь» ввез в Россию 216 флаконов «Онкаспара», заплатив за них 35,5 млн рублей. Но каждый год нужно не 200 флаконов, а 2000 — для детей со всей страны. «Это непосильная ноша для благотворительных фондов», — говорит Екатерина Шергова, директор благотворительного фонда «Подари жизнь».
Покупать препарат самостоятельно — не альтернатива, даже если родители конкретного пациента найдут деньги и возможность съездить за границу. «Государственная клиника может вводить только те препараты, которые закупила либо она, либо благотворители для нее, — говорит Алексей Масчан. — Должен быть сертификат. К тому же препарат для госпитального применения самим родителям никто не продаст, только на черном рынке». Уезжать лечиться за рубеж — тоже плохой вариант: это дорого и нужно надолго разлучаться с семьей. К тому же в России лейкоз умеют лечить ничуть не хуже.
Ребята, которым «Онкаспара» не хватило, сейчас получают «Аспарагиназу». «Наши данные показывают, что результаты лечения, которыми мы так гордились, резко пошли вниз, — говорит Алексей Масчан. — Количество рецидивов в нашей стране за последний год выросло вдвое».
«Виноватым оказывается врач, — говорит директор калининградского благотворительного фонда «Верю в чудо» София Лагутинская. — Он не может реализовать стандарт оказания помощи, он вынужден применять устаревшие препараты, которые будут иметь пролонгированные побочные эффекты. Он остается плохим в глазах пациента и его семьи».
По принципу «Фризиума»
Врачи и благотворители уверены: лучшее, что можно сделать, — это ввезти «Онкаспар» при прямом участии государства. По такому принципу был ввезен «Фризиум». Помните историю с незарегистрированным противосудорожным препаратом, который нужен детям с эпилепсией? Его практически невозможно было получить легально, и минувшим летом большой резонанс вызвали задержания женщин, пытавшихся купить это лекарство. После этого (и благодаря участию благотворительного фонда «Дом с маяком») Минздрав собрал информацию о детях, которым нужен «Фризиум» и другие подобные препараты. Лекарства закупили и ввезли в страну, правительство выделило на это 26,2 млн рублей.
По оценкам «Подари жизнь», на партию «Онкаспара», которую производитель готов продать прямо сейчас, нужно 288 млн рублей. Для благотворительных фондов — неподъемная сумма. Без помощи государства они не справятся. «Это на сотни больных. Это не миллиарды и даже не миллиард, препарат стоит столько, сколько он стоит, дешевле он стоить не может», — уверен Алексей Масчан.
Алеша сейчас лежит в больнице, иногда его отпускают домой. Дома все ходят в медицинских масках: при химиотерапии сильно ослаблен иммунитет. У Алеши то и дело поднимается температура, приходится пить антибиотики. «Иногда он говорит, что ему все это надоело», — вздыхает его мама Мария. Но у Алеши, по крайней мере, есть эффективное лекарство. Как говорит Алексей Масчан, если все останется как есть, врачи ожидают снижения выживаемости больных с таким диагнозом на 20%. Это оптимистичный прогноз. Пессимистичный — 40%. За этими цифрами — дети. Пока — живые.
Бэлла Волкова при участии Редакции социальной и гуманитарной информации ТАСС
Загрузка...
