В прошлом году 37,6 тыс. россиян получили травмы на работе, 5960 из них — с тяжелыми последствиями, по данным Минтруда РФ. Для людей, нуждающихся в реабилитации после несчастных случаев, работает 12 медцентров в разных регионах страны. Они принимают пострадавших бесплатно, по путевкам Фонда соцстрахования. Людей лечат способами, проверенными годами, а также с помощью медицинских технологических новинок. В центре «Вятские увалы» пациенты-колясочники встают на ноги в экзоскелете, принимают ванны с местной минеральной водой и успокаиваются на «умном» тренажере в кабинете психотерапевта.
Содержание статьи
«Я ведь не железный. Это скелет железный»
Василий Чукавин заезжает в спортивный зал на коляске. Здесь на деревянном стуле его ждет необычный «костюм» — железные штаны-латы с болтами и пряжками. Мужчина аккуратно пересаживается из кресла в эту механическую конструкцию. Врачи помогают ему закрепить и затянуть все элементы — все это немного напоминает то, как надевают лыжные ботинки.
Он встает со стула, слегка качнувшись вперед, и медленно распрямляет ноги в железной оболочке. Сзади «костюма» есть ручки, за которые его придерживает доктор. Берет костыли и делает два шага вперед.
«Первые пару раз я просто стоял на месте. Пытался поймать равновесие, — говорит он. — Потом ходил две-три минуты. Потом пять минут. Десять. Теперь могу провести в нем 20 минут».
«Железный костюм» — это медицинский экзоскелет. Сегодня это самая новая разработка для реабилитации людей с опорно-двигательными нарушениями. Экзоскелет считается медицинским роботом: его «мозг» — программа, которая управляет ногами-латами так, чтобы они создавали человеческий шаг. Зачем он нужен? Если человек сможет начать ходить самостоятельно, экзоскелет ускорит этот процесс. Если травма безнадежная, он все равно нужен пациенту, чтобы поддерживать мышцы и суставы в тонусе. Для правильного кровообращения тоже нужно принимать вертикальное положение.
«Устаю, будто тяжести таскал. Я ведь не железный. Это скелет железный, а я нет», — шутит Василий. После тренировки он пересел в коляску, выглядит бодрым и довольным, у него красные щеки и мокрая футболка, как после физкультуры.
«Первое время выходил из зала вообще мокрый. Ощущение — будто ноги гудят, хотя я их так не чувствую».
Василий Чукавин работал менеджером в фирме в Кирове. В 2005 году попал в аварию, когда ехал в командировку — это, по закону, производственная травма. С тех пор приезжает в «Вятские увалы» на 21 день каждый год. Но экзоскелет здесь появился недавно — он надел его только в этот приезд.
«Дома у меня есть тренажер, на котором я могу стоять и ходить, управляя руками, но это другое. Экзоскелет сложнее — у меня в нем мышцы подкачались, живота уже почти нет, пресс чувствую, — воодушевленно рассказывает мужчина. — Так заниматься — важно. Я иногда вижу колясочников, которые совсем не занимаются, не двигаются, — это другое состояние. У них мышцы будто в сухожилия превращаются».
В центре ему нравится.
«У нас с женой отдельный номер, где все продумано для колясочника. Везде доступная среда. Я, как и все, люблю ходить на водные процедуры: бассейн, разные водные аппараты, ванны с минеральной водой, жемчужные ванны — все это приятно и полезно. Но еще важнее — общаться с другими пациентами. Я раньше не думал, что так много инвалидов на колясках. Если бы не попал в центр — не знал бы, как жить в этом другом мире».
Два часа в тренажерном зале
На третьем этаже центра несколько тренажерных залов.
В одном врач занимается с пожилой пациенткой. Она лежит на мягком столе и поочередно поднимает и опускает ноги. Все выглядит как тренировка в обычном фитнес-клубе. Только Галина Волкова проводит в этих залах больше времени, чем обычная женщина, которая следит за собой, в спортзале. Пенсионерка занимается по два часа в день.
«Мне нравится крутить велосипед, — тихо рассказывает она. — Да многое нравится, но все тяжело дается, ничего нет легкого. Больше нравится лежать в ванне с минералкой — там хорошо, расслабляешься. Но я понимаю, что тренажеры нужны».
Галине Евгеньевне 59 лет. Пять лет назад она работала в пекарне в Глазове — это городок в Удмуртии. Однажды на смене в цехе поскользнулась, упала, ударилась головой. Врачи сказали: черепно-мозговая травма, которая повлияла на опорно-двигательный аппарат. Первый раз она приехала в центр на костылях. Сейчас ходит с палочкой.
«Врач не обещает, что я буду ходить без палочки, — говорит женщина. — Все равно мне лучше, чем было. Я приезжаю сюда каждый год. И еще буду приезжать».
В одном зале беговые дорожки и велотренажеры на первый взгляд не отличаются от тех, что есть в любом современном фитнес-центре. В другом — такие простые, механические, напоминающие те советские тренажеры, на которых крутились в знаменитой сцене герои фильма «Любовь и голуби».
Они все, конечно, имеют главное отличие — это медицинские тренажеры, созданные для реабилитации больных с травмами и заболеваниями позвоночника, конечностей или другими опорно-двигательными нарушениями.
«У нас в центре стоят хорошие и современные тренажеры, — рассказывает Марина Александрова, замдиректора по медицинской части. — Но мы уже смотрим на самые новые разработки — это тренажеры с обратной биологической связью. Такие выпускают зарубежные и российские производители. Один тренажер с обратной связью есть в нашем кабинете психотерапии. Пациент, например, выполняет упражнение на расслабление мышц, а машина показывает — получилось ли у него расслабиться или он напряжен».
«Ему нужно разбить 20 тарелок»
В комнате социальной реабилитации нет супертехнологий и дорогих тренажеров. Многое из того, что есть, сотрудники центра сделали своими руками. Справа стоит кровать, слева — кухонный шкаф с посудой, раковина, маленькие ящички с ложками. На стенах — стенды, на которых закреплены бытовые предметы: дверные замки, кухонные краны, сантехнические трубы. У двери — стенд с самыми «каверзными» задачами для людей с травмированными руками: это веревки, которые нужно заплести в косичку, шнурки — их нужно завязать бантиком.
Без этой комнаты пациенту трудно вернуться к привычной жизни.
«Ему, чтобы научиться помыть одну тарелку, может быть, нужно разбить 20 тарелок. А чтобы открыть дверь ключом, надо тренироваться несколько дней», — объясняет Марина Александрова.
Василий Волокитин сначала идет к «легкому» стенду — с трубами: он ловко передвигает их двумя руками. Открыть-закрыть кухонный кран чуть сложнее. Еще хуже — выкрутить отверткой туго закрученную гайку.
«Тяжело все, где с силой нужно нажать и покрутить», — говорит он.
Василий — токарь из Кировской области. Он давно ездит работать вахтовым методом на лесоперерабатывающий завод на Ямале. В начале января он серьезно поранил руку на производственном станке.
«Плечо выбило. Вот тут были переломы, порваны сухожилия, — показывает он шрамы на правой руке. — Все собирали и сшивали».
Он носил лангет до мая. Когда его сняли, не мог делать рукой почти ничего.
«Ложку мог держать. А кружку с чаем поднять и донести до рта — нет, рука дрожала, — объясняет Василий. — Здесь заново учился самостоятельно есть и пить чай. Вот радость была, когда смог. Сейчас все нормально. Когда только приехал в центр, кисть совсем не гнулась, а теперь я могу ее сгибать и разгибать. Сначала трудно было расправить кровать — там надо делать рывок, а у меня плечо болит. У меня есть прогресс. Скоро я восстановлюсь и вернусь на работу».
У Василия хороший работодатель, он сразу сообщил в Фонд соцстрахования, что его работник получил травму. Когда мужчина пришел в себя в больнице, ему позвонили из фонда и сказали, что ведут его дело. После выписки он начал готовиться к поездке в «Вятские увалы». Если бы затянул по срокам, восстановление бы не шло так быстро.
Благодаря ранней реабилитации, говорят медики, к труду удается вернуть 38% пациентов — это больше, чем в прошлые годы.
«С работы звонят, спрашивают, как мое здоровье. У меня есть перспектива — вернуться туда же после лечения. В любом случае, поеду на Ямал, — говорит мужчина. — Хочется поскорее».
Наши из шахты
«Вятские увалы» — как городок шахтеров в некотором роде, — объясняет пациент Алексей Уланов. — Здесь много наших».
В центре лечатся люди не только с травмами, но и с профзаболеваниями, такими как бронхиальная астма. К тому же уровень травматизма у шахтеров все-таки сравнительно высокий. Хотя сейчас им в работе помогают технологии.
«Клетку с канарейкой в шахту давно никто не берет, — говорит мужчина. — Это все в прошлом. Есть приборы, которые показывают превышение уровня метана. Запищал, замигал прибор — все выходят. Но все равно иногда из-за быстрого скопления газа происходит обвал, не успеваешь выйти».
Уланов работал на шахте в Воркуте 30 лет. В 2010 году получил производственную травму.
«Небольшой обвал в шахте случился — камни мне на спину посыпались. У меня был поврежден позвоночник».
В шахту он не вернулся, вышел на пенсию. Но чувствует себя хорошо. И выглядит вполне как здоровый человек. В «Вятских увалах» у него только приятные процедуры — в водно-грязевом комплексе. Вот сейчас он ложится на стол бесконтактного водного массажа — здесь его спину греет теплая вода, перекатывающаяся под мягкой поверхностью, — и расслабляется с пользой 15–20 минут. А потом он пойдет пить минералку и гулять по дорожкам у леса.
«Здесь такой чистый и хороший воздух! Я только сюда приезжаю, но многие пациенты, побывавшие везде, говорят, что здесь лучше всего».
Законы и роботы
Несчастных случаев на российских производствах становится меньше, по данным Минтруда РФ, благодаря двум факторам.
Появились новые законодательные стимулы для работодателей по улучшению условий труда: стали выше требования к рабочим местам, ужесточилось наказание для тех, кто не соблюдает правила. Идет роботизация производств: машины все чаще заменяют людей на опасных участках, как сварка и резка металла. В крупных компаниях учат новых сотрудников работать со станками не на практике, а в компьютерных классах. При этом 70% несчастных случаев все еще происходит из-за пренебрежения правилами безопасности.
Анастасия Степанова
Загрузка...
