Пренатальное консультирование детским урологом и тактика
принятия решений при диагностике синдрома «мегацистис» в первом триместре
гестации

Л. А. Дерюгина*, доктор медицинских наук, профессор
И. В. Горемыкин*, доктор медицинских наук, профессор
Н. П. Ивченкова**
Д. В. Рожкова***, кандидат медицинских наук
Т. В. Отпущенникова*, кандидат медицинских наук
* ГБОУ ВПО СГМУ им. В. И. Разумовского МЗ РФ, Саратов
** ГУЗ Саратовский областной ПЦ, Саратов
*** НИИ фундаментальной и клинической уронефрологии, Саратов

Одним из актуальных аспектов современной детской урологии является
диагностика пороков мочевыделительной системы на антенатальном этапе, их доля
среди всех антенатально диагностируемых пороков составляет 26–28% [1]. Высокая
распространенность и многообразие пороков органов мочевыделения, тяжесть
осложнений и нередко их фатальная предопределенность заставляют рассматривать
проблему их существования с точки зрения их профилактики [2]. Качественно
проведенная антенатальная диагностика позволяет существенно повысить
достоверность прогноза, спланировать сроки, объем лечебных мероприятий,
проводимых на этапе доклинических проявлений, что в своем комплексе
предопределяет исход диагностируемого патологического состояния, предотвращает
развитие опасных для жизни осложнений, снижает вероятность рождения детей с
тяжелыми инкурабельными пороками [3].

Обращаясь к детским урологам и хирургам, педиатрам, врачам акушерам,
генетикам и специалистам ультразвуковой диагностики в качестве основной
аудитории для дискуссии по проблеме пренатальной диагностики (ПД) врожденных
пороков развития (ВПР) мочевыделительной системы (МВС), мы предлагаем сместить
акцент при выявлении данной патологии на максимально ранние гестационные сроки,
то есть на первый триместр гестации и обсудить прогностическую значимость такой
позиции.

С одной стороны, на сегодняшний день приоритеты для решения проблем первого
триместра гестации до сих пор полностью возложены на врачей ультразвуковой
диагностики (УЗ), акушеров и генетиков. С другой стороны, в настоящее время в
соответствии с имеющимся законодательством детский уролог должен принимать
участие в пренатальном консультировании, а именно пренатальном прогнозировании
диагностированной патологии плода, нести ответственность за принятые решения. В
конце концов, именно детский уролог и является тем доктором, который в
последующем и занимается лечением данных пациентов [4].

В Европейской пренатальной диагностике настоящего времени заложена идеология
раннего пренатального скрининга, сформулированная основателем Фонда медицины
плода (Fetal Medicine Foundation, FMF, Лондон) Кипросом Николаидисом. Если ранее
считалось, что все осложнения развития плода и течения беременности возникают
либо реализуются во второй половине беременности, и это предопределяло
увеличение частоты контролирующих диагностических процедур с целью выявления
патологии, то исследования последнего времени доказали, что формирование
осложнений развития плода происходят в сроки до 12 недель и срок первого
скрининга 11–14 недель беременности оптимален для диагностики большинства
летальных и инвалидизирующих ВПР и хромосомных аномалий (ХА). Данный тезис
декларирован в виде основного бренда Фонда медицины плода: «перевернуть
«диагностическую пирамиду», заложив в ее основание качественный ранний
пренатальный скрининг первого триместра гестации» [5].

ПД врожденных и наследственных заболеваний (ВНЗ) ставит своей задачей
выявление ВПР, ХА, моногенных заболеваний. По данным Европейского регистра ВПР у
новорожденных частота ВПР регистрируется в пределах 2,5–3,0%, ХА, в основном
трисомии, составляют суммарно 2–3 случая на 1000 рождений, а моногенные
заболевания регистрируются у 0,5–1,4% родившихся детей. По данным Всемирной
организации здравоохранения, частота ВНЗ среди живо- и мертворожденных детей не
превышает 4–6% [6–8].

Существующая в России с декабря 1993 г. трехуровневая система пренатальной
диагностики, включающая УЗИ, биохимический скрининг второго триместра,
инвазивные методы (амниоцентез, кордоцентез), не оправдала себя, и подведенные
итоги были неутешительными. Реформирование системы массового пренатального
обследования беременных женщин было основано на положительном международном
опыте Фонда медицины плода и включено в национальный проект «Здоровье» с 2010
года с переводом на экспертный уровень всех субъектов Российской Федерации [6].

В качестве приоритетной основы ПД был выбран алгоритм программы Астрайя,
базирующийся на рекомендациях Фонда медицины плода (FetalMedicine Foundation,
FMF): 1) декретированные сроки проведения исследований — 11–14 недель; 2)
комплекс сертифицированных неинвазивных диагностических методов: ультразвуковой
и биохимический скрининг (определение молекулярных сывороточных маркеров:
свободной бета-единицы хорионического гонадотропина человеческого (ХГЧ) и
ассоциированного с беременностью протеина плазмы А (ПАПП-А)); 3) комбинированный
расчет индивидуального риска хромосомных аномалий с отнесением в группу риска
беременных, чей риск составил 1:100 и выше [6].

Наряду с этим за последние годы констатированы значительные успехи в развитии
фундаментальных вопросов антенатальной урологии. Разработан диагностический
алгоритм пренатальной ультразвуковой идентификации вариантов пороков
мочевыделительной системы, что приблизило нас к постановке пренатального
диагноза. Определены прогностические критерии перспективной функции почек и
объективные уродинамические критерии «фатальных пороков» и т. д [3, 9, 10].
Однако важно отметить, что все это касается второго и в большей степени третьего
триместра гестации, когда анатомические структуры плода, а вместе с тем и
ультразвуковые маркеры патологии МВС становятся наиболее выраженными и
доступными для визуализации. Однако в случаях диагностики прогностически
неблагоприятных пороков развития упущены сроки для прерывания беременности.
Именно эти обстоятельства заставили нас поддержать основной тезис Фонда медицины
плода и обратиться к обсуждению вопроса антенатальной диагностики патологии МВС,
сместив акцент на первый триместр гестации.

Для первого триместра гестации манифестным УЗ-маркером пороков МВС является
синдром «мегацистис», который в литературной дискуссии имеет неоднозначную
трактовку, а соответственно, противоречивые тактические рекомендации [11–14].

Частота выявления синдрома «мегацистис» первого триместра беременности
составляет 0,02–0,19% [13, 14]. Синдром фетального увеличения мочевого пузыря
большинство авторов трактует как результат низкой обструкции мочевых путей,
причинами которой могут явиться патология уретры в виде атрезии или фибростеноза,
дисгенезии клоаки с атрезией прямой кишки и уретры, встречающиеся у плодов
обоего пола. Но наиболее часто диагностируется синдром клапанов задней уретры,
характерный для плодов мужского пола [15].

Помимо этого, увеличение мочевого пузыря может сопровождать пороки МВС,
патогенез которых не связан с наличием анатомической обструкции нижних мочевых
путей, и обструкция в таких случаях носит функциональный характер. В настоящее
время известно два синдрома: синдром мегацистис-мегауретер-микроколон-кишечной
гипоперистальтики и prune-belle синдром. Причина функциональной обструкции
детрузора обусловлена резким снижением, а вернее, отсутствием его сократительной
способности, что морфологически проявляется дегенерацией и разреженностью
гладких мышц, разрастанием фиброзной ткани, наличием массивных гиалиновых
отложений. Летальность при данных синдромах составляет от 20% до 50% вследствие
легочной недостаточности в неонатальном периоде или почечной недостаточности в
ранней детском возрасте [15–18].

Диагноз «синдром «мегацистис» плода» большинство авторов трактует как
прогностически неблагоприятный признак, угрожаемый по перинатальным потерям
вследствие декомпенсированных пороков мочевыделительной системы, ассоциированных
с дисплазией почечной паренхимы. Наиболее неблагоприятным вариантом является
формирование кистозной дисплазии почечной паренхимы (преимущественно IV типа по
Поттеру) [7, 8, 11, 14, 20].

С другой стороны, N. Sebire и S. Sahid сообщают о самостоятельной спонтанной
регрессии синдрома «мегацистис» плода и рождении здоровых детей [21]. Это,
по-видимому, происходит из-за того, что формирование гладкомышечной мускулатуры
и иннервации мочевого пузыря не заканчивается к 13-й неделе гестации и
продолжается в последующие дни, что дает основание для саморазрешения проблемы в
последующие недели внутриутробного развития плода [22].

Учитывая, что синдром «мегацистис» в 25–40% сочетается с хромосомной
патологией [23], существенную роль для принятия решения о пролонгировании или
прерывании беременности играют результаты генетических исследований,
кариотипирования плодного материала. Большинство авторов сходятся во мнении, что
клапаны задней уретры, а также prune-belle синдром не являются генетически
наследуемой патологией, однако это не исключает возможность хромосомных поломок.
A. W. Liao констатирует в 25% случаев наличие трисомии по 13-й и 18-й хромосоме
при увеличении размеров мочевого пузыря от 7 до 15 мм у плодов 10–14 недель
гестации [23].

Разнообразие литературных данных и неоднозначность тактических рекомендаций
заставляет нас подробно и целенаправленно обсуждать данную проблему в кругу
детских урологов и врачей антенатальной диагностики, осознавая сложность и
ответственность при принятии решения как в случаях пролонгирования течения
беременности, так и при ее прерывании.

Целью настоящей публикации является проведение анализа перинатальных исходов
течения беременностей и разработка алгоритма тактических решений при выявлении
синдрома «мегацистис» плода в первом триместре гестации.

Материалы и методы исследования

Нами проведен анализ течения 11 беременностей первого триместра с
антенатально выявленным диагнозом: «синдром «мегацистис» плода», которые входили
в группу перинатального наблюдения генетика Областного перинатального центра и
детского уролога.

Продольный размер мочевого пузыря превышал условный норматив 7 мм и
варьировал в пределах 8–31 мм (рис. 1).

Обращает на себя внимание, что в 85% случаев возраст женщин колебался от 31
до 41 года. Из 11 наблюдаемых беременных только 6 женщин прошли ранний
пренатальный скрининг по программе Астрайя, 5 женщин обследованы не были. По
результатам биохимического скрининга уровень ХГЧ был нормальным во всех случаях,
уровень ПАПП-А отклонялся от нормальных значений у 2 из 6. Ультразвуковые
маркеры ВПР и ХА были выявлены в виде: увеличения воротникового пространства до
26 и 30 мм у 2 плодов, наличие сочетанного порока развития — омфалоцеле — у 1
плода, в 1 случае диагностированы кисты пуповины. Ни у кого из обследованных
плодов расчетный индивидуальный риск хромосомной патологии не превышал
допустимых значений (то есть во всех случаях был более 1:100) (табл.).

На момент диагностики данного состояния только в 2 случаях была выявлена
одно- и двусторонняя пиелоэктазия (рис. 2). При динамическом наблюдении в
течение 2 недель на фоне нарастания размеров мочевого пузыря двусторонняя
пиелоэктазия выявлена в 5 случаях (рис. 3).

Результатом исследования явился анализ исходов течения беременностей.

Тактика принятия решений была мотивирована степенью поражения
мочевыделительной системы, то есть степенью дилатации мочевого пузыря, наличием
ретенции верхних мочевых путей.

Учитывая высокий процент сопутствующей генетической патологии при наличии
синдрома «мегацистис» у плодов, в 5 случаях выполнено кариотипирование плодного
материала (ворсин хориона). При этом в 1 случае выявлена трисомия по 18 паре
хромосом с кариотипом 46ХХ + 47, 18 и беременность была прервана, в других
случаях патологии кариотипа не выявлено.

В 5 наблюдениях после первичной визуализации увеличенного мочевого пузыря
14–30 мм продолжено динамическое наблюдение в течение 2 недель, что позволило
констатировать нарастание увеличения мочевого пузыря и появление расширений
верхних мочевых путей у 4 плодов, что обосновало прерывание беременностей.

В 4 наблюдениях исходное значительное увеличение пузыря до 29–30 мм позволило
связать это с выраженной обструкцией уретры и прервать беременности без
проведения дополнительных исследований.

В 1 случае отмечена замершая беременность. В целом в 10 из 11 случаев
беременности были прерваны.

Только в 1 случае при исходном увеличении размеров пузыря до 8 мм
динамическое наблюдение позволило наблюдать положительную динамику и
нормализацию размеров пузыря, а как следствие — пролонгирование течения
беременности. Однако исход ее оценить пока не представляется возможным, так как
роды еще не произошли.

Проведенный анализ диагностических мероприятий и исходов течения
беременностей позволил разработать диагностический алгоритм, который
предполагает обязательное кариотипирование плодного материала при наличии
размеров пузыря в пределах 7–15 мм. При подтверждении нарушения кариотипа
целесообразно прерывание беременности, в противном случае — динамическое
наблюдение до появления убедительных маркеров прогноза диагностируемого
состояния.

Значительное исходное увеличение пузыря ≥ 20–30 мм однозначно свидетельствует
о выраженной обструкции нижних мочевых путей и не требует динамического
наблюдения, целесообразно прерывание беременности.

Наличие расширения верхних мочевых путей не всегда дополняет синдром «мегацистис»
в ранние сроки гестации (11–13 недель) и наиболее отчетливо определяется во
втором и третьем триместрах гестации. Однако во всех случаях его наличие
является фактором, отягощающим прогноз.

Таким образом, подводя итоги анализа литературных данных и результатов
собственных наблюдений, очевидны несколько выводов:

1. Комплекс мероприятий, входящих в ранний пренатальный скрининг 11–14 недель
   гестации (молекулярно-генетические и ультразвуковые маркеры ВПР и ХА), не
   позволяет определить вероятность наличия у плода ВПР мочевыделительной
   системы. Выделение группы риска плодов, угрожаемых по наличию врожденный
   патологии МВС, происходит на основании диагностики увеличенного продольного
   размера мочевого пузыря ≥ 7 мм, что трактуют как синдром мегацистис плода, и
   требует проведения тщательных диагностических мероприятий, позволяющих
   прогнозировать исход.
2. Синдром «мегацистис плода» рассматривается как проявление выраженных
   нарушений уродинамики нижних мочевых путей анатомического или функционального
   генеза, лежащих в основе развития обструктивных нарушений верхних мочевых
   путей и диспластичного развития почечной паренхимы, включая ее кистозную
   диплазию, что предопределяет декомпенсацию почечных функций и неблагоприятный
   исход.
3. Комплекс диагностических процедур, уточняющих прогноз при выделении группы
   плодов с синдромом мегацистис, включает проведение кариотипирования плодного
   материала (ворсин хориона) при отсутствии расширения верхних мочевых путей и
   размерах пузыря ≤ 20 мм и прерывание беременности в случаях выявленной
   хромосомной патологии.
4. Наличие увеличения мочевого пузыря ≥ 20 мм изолированно или при наличии
   расширений верхних мочевых путей является показанием для прерывания
   беременности.
5. Пролонгирование беременности рекомендовано во всех случаях умеренного
   расширения пузыря в пределах 7–15 мм при отсутствии расширения верхних мочевых
   путей, положительной динамики наблюдения в течения 2–3 недель, восстановления
   размеров мочевого пузыря.
6. Проведение диагностических мероприятий и выбор тактических решений должны
   проводиться при участии детского уролога, включая анте- и постнатальный этап
   динамического наблюдения и необходимого лечения.

Литература

1. Айламазян Э. К., Баранов В. С. Пренатальная диагностика
   наследственных и врожденных болезней. М.: МЕДпресс-информ, 2006. С. 416.
2. Папаян А. В., Стяжкина И. С. Неонатальная нефрология. Рук-во.
   СПб: Питер, 2002. С. 448.
3. Дерюгина Л. А. Антенатальная диагностика врожденных заболеваний
   мочевыводящей системы и обоснование тактики ведения детей в постнатальном
   периоде. Дис. … д.м.н. М., 2008. 307 с.
4. Дерюгина Л. А., Вишневский Е. Л., Казанская И. В., Морозов Д. А.,
   Куликова Т. Н. Пренатальная диагностика урологических заболеваний //
   Российский вестник перинатологии и педиатрии. 2007. Т. 52. № 4. С. 50–54.
5. Николаидес К. Ультразвуковое исследование в 11–13 + 6 недель
   беременности. Пер. с англ. Михайлова А., Некрасовой Е. СПб: ИД «Петрополис»,
   2007. 144 с.
6. Жученко Л. А., Голошубов П. А., Андреева Е. Н. и др. Анализ
   результатов раннего пренатального скрининга, выполняющегося по национальному
   приоритетному проекту «Здоровье» в субъектах Российской Федерации //
   Медицинския генетика. 2014. Т. 13, № 64. С. 3–55.
7. Медведев М. В., Алтынник Н. А., Юдина Е. В. Пренатальная
   диагностика врожденных пороков развития в ранние сроки беременности / Под ред.
   Медведева М. В. М.: Реальное время, 2000. 160 с.
8. Медведев М. В. Пренатальная эхография. М.: Реальное время, 2005.
   550 с.
9. Дерюгина Л. А., Куликова Т. Н., Долгов Б. В. Пренатальная
   пиелоэктазия: критерии выбора диагностической тактики // Детская хирургия.
   2005. № 6. С. 17–22.
10. Дерюгина Л. А., Чураков А. А., Краснова Е. И. «Фатальные» пороки
    почек и мочевыделительной системы плода // Пренатальная диагностика — трудные
    решения. Современные проблемы науки и образования. 2012. № 2. С. 92.
11. Ромеро Р., Пилу Д., Дженти Ф. и др. Пренатальная диагностика
    врожденных пороков развития плода. М.: Медицина, 1994. 448 с.
12. Эстетов М. А. Мегацистис плода в Iтриместре беременности: случаи
    трансвагинальной ультразвуковой диагностики и обзор литературы // Пренатальная
    диагностика. 2005, т. 4 (3): 186–190.
13. Sebire N. J., Von Kaisenberg C., Rubio C., Snijders R. J., Nicolaides
    K. H. Fetal megacystis at 10–14 weeks of gestation // Ultrasound Obstet
    Gynecol. 1996; 8, (6): 387–390.
14. Лиштван Л. М., Новикова И. В., Прибушеня О. В. и др. Мегацистис у
    плодов в первом триместре беременности // Пренатальная диагностика. 2002; т. 1
    (4): 272–277.
15. Медведев М. В. Так ли все безнадежно в случаях ранней
    пренатальной диагностики мегацистиса? // Пренатальная диагностика. 2002; т. 1
    (4): 324-327.
16. Медведев М. В. Митьков В. В. Ультразвуковая пренатальная
    диагностика врожденных пороков мочеполовой системы. В кн.: М. В. Медведев, В.
    В. Митьков, Руководство для врачей по ультразвуковой диагностике. М., 1996.Т.
    2: 205–225.
17. Stephens F. D. Morphology and embryogenesis of the triad. In
    Stephens FD (Editor): Congenital Malformations of the Urinary Tract. Praeger,
    New York, 1983, p. 485–511.
18. Ашкрафт К. У., Холдер Т. М. Детская хирургия. СПб: ООО
    «Раритет-М», 1999. Т. 3. 400 с.
19. Minninberg D. T., Mantoya F., Okada K. et al. Subcellular muscle
    studies in the prune-belly syndrome // J Urol. 1973, 109: 524–526.
20. BeirkensA. F., Feitz W. F. J., Nijhuis J. G. et al. Early
    urethral obstruction sequence: a lethal entity? // Fetal. Diagn. Ther. 1996;
    VII: p. 137–145.
21. Sebire N. J., Von Kaisenberg C., Rubio C., Snijders R. J., Nicolaides
    K. H. Fetal megacystis at 10–14 weeks of gestation // Ultrasound Obstet
    Gynecol. 1996; 8 (6): 387–390.
22. Gilpin S. A., Gosling J. A. Smooth muscle in the wall of the
    developing human urinary bladder and urethra // Journal of Anatomy. 1983. V.
    137, № 3, Р. 503–512.
23. Liao A. W., Sebire N. J., Geerts L. et al. Megacystis at 10–14
    weeks of gestation: chromosomal defects and outcome according to bladder
    length // Ultrasound Obstet Gynecol. 2003; 21 (4): 338–41.

Статья опубликована в журнале

Лечащий Врач