Поздние формы сифилиса: современное состояние проблемы

Г. И. Мавлютова, кандидат медицинских наук
Л. А. Юсупова, доктор медицинских наук, профессор
А. Г. Мисбахова, кандидат медицинских наук
ГБОУ ДПО КГМА МЗ РФ, Казань

Сифилис занимает важнейшее место в структуре инфекций, передаваемых половым
путем (ИППП), и является социально значимым заболеванием, так как не только
наносит большой урон здоровью и репродуктивной функции пациента, но и
представляет угрозу экономическому и общественному потенциалу страны [1–7].
1990-е гг. в Российской Федерации ознаменовались настоящей эпидемией сифилиса,
сравнимой по показателям только с далекой допенициллиновой эпохой. В настоящее
время ситуация стабилизировалась, однако на фоне постоянного снижения общей
заболеваемости наблюдается заметная тенденция роста числа больных поздними
формами [1, 8–10]. В Республике Татарстан удельный вес больных поздним сифилисом
увеличился с 1991 по 2014 год в 120 раз.

При поздних формах сифилиса немногочисленные сохранившиеся в тканях бледные
трепонемы постепенно теряют свои антигенные свойства и ведущая роль переходит к
реакциям клеточного иммунитета. На фоне снижения гуморального иммунитета падает
напряженность гуморального ответа и уменьшается количество специфических
антител, что сопровождается негативацией серологических тестов, в первую очередь
нетрепонемных, из которых в настоящее время используется реакция
микропреципитации (МРП) [8, 11–13]. Проведенный нами анализ заболеваемости
поздним сифилисом с 1991 по 2013 гг. (901 больной) установил, что большая часть
этих пациентов (68,8%) выявлена в период с 2005 по 2014 годы после внедрения в
2005 г. серологического тестирования методами иммуноферментного анализа (ИФА) и
реакция пассивной гемагглютинации (РПГА). При этом результат МРП у наблюдаемых
был отрицательным в 65,7% случаев. Почти все больные инфицировались в период
эпидемии сифилиса в 90-е гг. ХХ века. Удлинение диагностического маршрута в
подавляющем большинстве случаев было вызвано антибиотикотерапией, причины
назначения которой были довольно разнообразны. В 5,0% случаев больные получали в
прошлом превентивное лечение (всегда дюрантными препаратами пенициллина) как
контактные по сифилису, в 7,3% — лечились по поводу других ИППП, в 13,4% —
занимались самолечением или обращались к услугам «теневого» медицинского
бизнеса, в 17,8% — антибиотики были назначены как терапия интеркуррентных
заболеваний. Ранее перенесли сифилис 22,8%, из них получили лечение дюрантными
препаратами 85,0% пациентов. И, наконец, небольшая часть (4,1%) наблюдалась у
дерматовенерологов с диагнозом «ложноположительные серологические реакции».
Только треть (29,6%) пациентов до выявления у них поздней формы сифилитической
инфекции никогда не болела сифилисом и не лечилась антибиотиками. Обращает на
себя внимание, что до установления диагноза треть пациентов наблюдаемой группы
(35,6%) тестировалась методами МРП и комплексом серологических реакций (КСР) от
одного раза в жизни до нескольких в год с отрицательным результатом.

По нашим данным из всех клинических вариантов позднего сифилиса в настоящее
время превалирует скрытая форма (83,0%). Поздний сифилис с симптомами чаще всего
манифестирует поражением нервной (13,6%) и сердечно-сосудистой (2,7%) системы.
Поздние поражения нервной системы в основном диагностируются в виде
патологического процесса в сосудах кровоснабжения головного мозга, который
сопровождают эпилептоидные припадки, нарушения чувствительности и речи,
ишемические инсульты. Пролиферативные изменения и гуммы в ткани головного или
спинного мозга встречаются в виде эпизодов. Кардиоваскулярный поздний сифилис
чаще определяется в варианте сифилитического аортита неосложненного или
сифилитического аортита, осложненного стенозом устьев венечных артерий и
недостаточностью клапанов аорты.

Больные с диагнозом «другие симптомы позднего сифилиса» или более привычный
по терминологии «третичный сифилис» в настоящее время встречаются крайне редко.
Третичный сифилис (syphilis III tertiaria), названный А. Фурнье «самой
злополучной станцией, на которой сталкиваются наиболее важные и тяжелые
проявления болезни», в конце ХIХ века занимал 59,4–87,0% от всех его форм [4, 9,
14]. В 1911 г. его удельный вес в городах России составлял 29,6%, в селах —
55,9%, в 1921 г. — от 33,0 до 77,0% в различных регионах РСФСР [1]. После
введения в арсенал противосифилитической терапии препаратов мышьяка, а затем
антибиотиков регистрация третичной формы стала заметно снижаться и в 70–80 гг.
прошлого века составляла всего лишь 3,2% от общей заболеваемости сифилисом [4,
9, 15]. В настоящее время третичные сифилиды встречаются редко, т. к. лечение
пенициллином ранних форм предупреждает постэпидемический рост поздних
проявлений. Не менее значимыми причинами снижения являются активная диспансерная
работа и массовые скрининговые мероприятия, проводившиеся в СССР после вспышки
сифилитической инфекции 1970-х годов, а также широкое и бесконтрольное
употребление населением антибиотиков [4, 15–17]. В Российской Федерации в 2007
г. было диагностировано 5 случаев гуммозного сифилиса, а в 2008 — ни одного.
Однако после внедрения в практику дюрантных препаратов пенициллина ожидается
рост поздних форм с клинической симптоматикой, о чем уже имеются сообщения в
отечественной и зарубежной литературе. К возврату гуммозного сифилиса, спинной
сухотки и прогрессирующего паралича может привести также ассоциация бледной
трепонемы с возбудителями других ИППП, особенно с вирусом иммунодефицита
человека (ВИЧ), что подтверждает Н. С. Потекаев (2004), наблюдавший
ВИЧ-инфицированного больного с диффузным гуммозным менингоэнцефалитом [10,
18–22]. В Республике Татарстан последняя регистрация гуммозной формы относилась
к 1960 году. Однако в 2009 г. было диагностировано сразу 2 случая этого
клинического варианта инфекции.

Клиническими проявлениями позднего сифилиса являются деструктивные поражения
кожи, костей, суставов, внутренних органов и нервной системы (рис. 1–3).
Существенно меняется и психика человека. Пациенты становятся «странными»,
страдают психической неустойчивостью, у них может наблюдаться галлюцинаторный
бред [1, 14, 20]. На коже и слизистых оболочках сифилиды проявляются бугорками
или гуммами. Поражения опорно-двигательного аппарата протекают тяжело и
сопровождаются деструктивными изменениями, главным образом, костей голеней,
черепа, грудины, ключицы, локтевой, носовой костей и др. Поздний сифилис костей
проявляется в виде остеопериостита или остеомиелита. Остеопериостит может быть
ограниченным и диффузным. Ограниченный остеопериостит развивается чаще и
представляет собой гумму, которая в своем развитии либо оссифицируется, либо
распадается и превращается в типичную гуммозную язву. Через некоторое время
появляются секвестры; реже костная гумма оссифицируется. Заживление
заканчивается образованием глубокого втянутого рубца. Диффузный остео­периостит
— следствие диффузной гуммозной инфильтрации. Обычно он заканчивается
оссификацией с образованием костных мозолей. При диффузном гуммозном
остеопериостите изменения сходны с ограниченным процессом, но более
распространенные, в виде веретенообразного, бугристого утолщения. Особенно
хорошо заметны они в средней части гребня большеберцовой и локтевой костей. При
остеомиелите гумма либо оссифицируется, либо в ней образуется секвестр. Пациенты
жалуются на боль, усиливающуюся в ночное время и при поколачивании по пораженным
костям. Иногда секвестрация приводит к развитию гуммозной язвы. В процесс
вовлекаются надкостница, корковое, губчатое и мозговое вещество с деструкцией
центральной части очага и возникновением реактивного остеосклероза по периферии.
В дальнейшем поражаются кортикальный слой кости, надкостница, мягкие ткани,
образуется глубокая язва, выделяются костные секвестры, кость становится
хрупкой, может возникнуть патологический перелом. На рентгенограмме наблюдается
сочетание остеопороза с остеосклерозом. Морфологически наблюдается
продуктивно-некротическое воспаление с формированием бугорков, гумм
(сифилитическая гранулема) и гуммозных инфильтратов. Гумма и бугорковый сифилид
являются инфекционными гранулемами, сопровождающимися выраженными изменениями
кровеносных сосудов. Гумма представляет собой обширный очаг коагуляционного
некроза, края которого состоят из крупных фибробластов, напоминающих
эпителиоидные клетки при туберкулезе. Вокруг определяется воспалительный
мононуклеарный инфильтрат из плазмоцитов и небольшого количества лимфоцитов.
Гигантские клетки Лангханса встречаются очень редко. В гуммозных инфильтратах
наблюдается типичная картина с формированием периваскулярных воспалительных
муфт. В сосудах, особенно крупных, отмечается пролиферация эндотелия, вплоть до
их облитерации. Иногда по соседству встречаются микроскопические гранулемы, по
своему строению практически ничем не отличающиеся от туберкулезных и саркоидных
гранулем.

Верификация сифилитического поражения органов в позднем периоде представляет
определенные трудности, так как клинические проявления скудны, а серологические
реакции информативны лишь в 65–70% случаев. К тому же врачами часто допускаются
диагностические ошибки, при этом пациенты получают разнообразное лечение, в том
числе хирургическое, которое им противопоказано и не дает желаемого эффекта.

В качестве примера приводим собственное наблюдение.

Больной Л., 1967 г. р. (46 лет), холостой, ведущий беспорядочную половую
жизнь, злоупотребляющий алкоголем, в 2006 г. (7 лет назад) обратился к
участковому терапевту, с жалобами на слабость в коленных и локтевых суставах,
головную боль, головокружение. В участковой поликлинике после проведения
рекомендованного стандартами экспресс-обследования на сифилис был получен
положительный результат, в связи с чем пациент направлен в районный
кожно-венерологический диспансер (КВД). При осмотре проявления сифилиса на коже
и слизистых не обнаружены. При этом у пациента имелась объективная
неврологическая симптоматика, которая не привлекла внимание дерматовенеролога.
Установлен диагноз: сифилис скрытый ранний, проведено лечение препаратами
пенициллина средней дюрантности (Бициллин-3). После окончания курса
специфической терапии Л. в течение года находился на клинико-серологическом
контроле, который самостоятельно прервал. До осени 2013 г. тестирование на
сифилис не проводил. Несмотря на выраженные изменения суставов и носовой
перегородки, за медицинской помощью не обращался. Только в сентябре 2013 г. при
оформлении на работу был обследован серологически с положительным результатом
всех тестов (МРП 3+, ИФА пол., РПГА 4+ от 6.09.13). Догоспитальное обследование
в районном КВД позволило заподозрить у Л. позднее сифилитическое поражение
нервной системы и опорно-двигательного аппарата. Пациент госпитализирован в
стационарное отделение КВД.

При поступлении: видимые кожные покровы и слизистые бледные, без высыпаний.
Периферические лимфатические узлы не увеличены. Мышцы лица гипотрофичны. Объем
движений в шейном отделе позвоночника резко ограничен — повороты головы в обе
стороны не более 10 градусов. Движения в плечевых, локтевых и коленных суставах
сильно ограничены, суставы деформированы, утолщены. Мышцы конечностей
гипотрофичны. Проприорефлексы повышены, d = s, кроме ахилловых, которые снижены,
d ≤ s, чувствительность не изменена.

Общий анализ крови: эритроциты 2 190 000, гемоглобин 60 г/л, цветной
показатель 0,82, лейкоциты 7 600, эозинофилы 1%, палочкоядерные лейкоциты 2%,
сегментоядерные лейкоциты 80%, лимфоциты 12%, моноциты 5%, СОЭ 65 мм/ч.

Общий анализ мочи, биохимический анализ крови — в пределах нормы.

Серологическое обследование: кровь МРП 4+, ИФА положителен, РПГА 4+; ликвор
МРП отрицательна, ИФА положителен, РПГА 4+, РИФ-200 4+.

Рентгенография локтевых и коленных суставов: с обеих сторон — резкое сужение
суставных щелей, склероз и массивные экостозы сочлененных поверхностей,
гуммозный периостит передней поверхности локтевой кости, деструкция костной
ткани плечевой кости. Заключение: сифилитическое поражение обоих локтевых и
коленных суставов (периостит, остеомиелит, артрит).

Консультация окулиста: ретиносклероз.

Консультация оториноларинголога: обширная перфорация носовой перегородки.

Консультация терапевта: анемия гипохромная тяжелой степени тяжести
неуточненного генеза.

Консультация невролога: нейросифилис с бульбарными проявлениями пирамидной
недостаточности.

На основании этих данных установлен диагноз: поздний нейросифилис с
симптомами А52.1.

Другие симптомы позднего сифилиса (сифилис костей, гумма, сифилис
синовиальный) А52.7.

Больному проведены 2 курса специ­фической терапии: бензилпенициллина
натриевая соль кристаллическая по 12 млн ЕД в/в капельно, 2 раза в сутки, 20
дней, перерыв 2 недели. На фоне лечения улучшилось общее самочувствие,
уменьшилась головная боль, слабость в суставах.

Приведенное наблюдение свидетельствует о том, что недостаточная
осведомленность специалистов о клинических особенностях сифилитической инфекции
в ее поздних проявлениях может иметь очень опасные последствия. Особенно
удручает то, что удлинение диагностического маршрута произошло по вине
дерматовенеролога. Отрицательное отношение пациента к собственному здоровью,
возможно, спровоцированное заболеванием, и неадекватные действия лечащего врача
привели к тяжелому, калечащему исходу.

При выяснении причин поражения внутренних органов и центральной нервной
системы неоценимую помощь оказывает правильно собранный анамнез, который
обязательно должен включать следующие сведения.

1. Сифилис, перенесенный в прошлом.
2. Любые варианты антибактериальной терапии.
3. Результаты предыдущих тестирований на сифилис, если они проводились.
4. Другие перенесенные в прошлом заболевания.
5. Диспансерное наблюдение у специалистов другого профиля.
6. У женщин: наличие воспалительных процессов в системе органов репродукции;
   а также число и исход преды­дущих беременностей.
7. Характерные жалобы.
8. Результаты специальных исследований и консультаций смежных специалистов,
   если они проводились.

Особую настороженность следует проявлять в отношении пациентов моложе 40 лет,
не страдавших до последнего времени какими-либо соматическими заболеваниями.
Напоминаем, что любой клинический вариант поздней сифилитической инфекции
является показанием для исследования ликвора!

Все вышесказанное позволяет сделать вывод: на сегодня проблема сифилиса
остается такой же актуальной, как и много веков назад. В наши дни клинические
проявления позднего сифилиса так же многообразны, как и в допенициллиновую
эпоху. Гиподиагностика поздних форм иногда приводит к довольно тяжелым, а порой
— трагическим последствиям. Обращает на себя внимание то, что многие врачи
продолжают делать акценты и верифицировать сифилис только по результатам
серологических тестов. Недостаточная осведомленность специалистов о клинических
особенностях сифилитической инфекции в ее поздних проявлениях делает необходимым
изменение направления организационной работы с ними, а также более активное
вмешательство дерматовенерологов в диагностический процесс. Внедрение в
лабораторное обследование таких серологических методов, как ИФА и РПГА,
позволяет оптимизировать диагностику сифилиса не только в его ранних, но и
поздних проявлениях. Рост заболеваемости латентными, висцеральными формами,
врожденным и нейросифилисом свидетельствует о несомненной актуальности проблемы
и определяет контроль сифилитической инфекции в качестве приоритетного
направления в мировом здравоохранении. В этих условиях необходим научно
обоснованный подход к анализу постоянно меняющейся ситуации распространения
сифилитической инфекции в различных возрастных и профессиональных группах и
разных регионах.

Литература

1. Дмитриев Г. А., Доля О. В., Васильева Т. И. Сифилис: феномен,
   эволюция, новация. М.: Бином. 2010. С. 367.
2. Кубанова А. А., Лесная И. Н., Кубанов А. А. и др. Разработка
   новой стратегии контроля над распространением инфекций, передаваемых половым
   путем, на территории Российской Федерации // Вестник дерматологии и
   венерологии. 2009. № 3. С. 4–12.
3. Кубанова А. А., Мелехина Л. Е., Кубанов А. А. и др.
   Заболеваемость врожденным сифилисом в Российской Федерации за период 2002–2012
   гг. // Вестник дерматологии и венерологии. 2013. № 6. С. 24–32.
4. Милич М. В. Эволюция сифилиса. М.: Медицина, 1987. 159 с.
5. Чеботарев В. В. Сифилис. Монография. Ставрополь. 2010. С. 444.
6. Department of Health and Human Services, Centers for Disease Control and
   Prevention. Sexually transmitted diseases treatment guidelines // MMWR. 2006.
   Vol 55. 94 p.
7. Lewis D. A., Young H. Syphilis // Sex Transm. Infect. 2006. 82 (Suppl
   IV). Р. 13–15.
8. Катунин Г. Л., Фриго Н. В., Ротанов С. В. и др. Анализ
   заболеваемости и качества лабораторной диагностики нейросифилиса в Российской
   Федерации // Вестник дерматологии и венерологии. 2011. № 3. С. 18–26.
9. Мавлютова Г. И., Юсупова Л. А. Поражения внутренних органов при
   ранних и поздних формах сифилитической инфекции. Учебное пособие для врачей.
   Казань: ООО «Альфа-К», 2014. 55 с.
10. Москвин И. П., Бржозовская М. Г., Лукина Ю. С. Гумма позвоночника
    как проявление третичного сифилиса // Вестник дерматологии и венерологии.
    2007. № 1. С. 33–36.
11. Рунина А. В., Хайруллин Р. Ф., Рог К. В. и др. Новые
    рекомбинантные антигены Treponema pallidum Тр0453 и Тр0319 в диагностике
    сифилиса // Вестник дерматологии и венерологии. 2014. № 3. С. 72–79.
12. Фриго Н. В., Манукьян Т. Е., Ротанов С. В. и др. Диагностика
    ранних форм сифилиса методом иммунохемилюминесценции // Вестник дерматологии и
    венерологии. 2013. № 3. С. 66–73.
13. Herring A., Ballard R., Mabey D., Peeling R. W. WHO/TDR Sexually
    Transmitted Diseases Diagnostics Initiative. Evaluation of rapid diagnostic
    tests: syphilis // Nat Rev Microbiol. 2006. 4 (12 Suppl). Р. 33–40.
14. Ге А. Г. Курс венерических болезней. Казань, 1903. 598 c.
15. Мавлютова Г. И., Юсупова Л. А., Минуллин И. К. Практические
    аспекты эволюции клинических маркеров сифилитической инфекции. Учебное пособие
    для врачей. Казань: Медок, 2013. 36 с.
16. Hama K., Ishigushi Н., Tuji Т. et al. Neurosyphilis with
    meziotemporal magnetic resonanse imaging adnormalities // Intern med J. 2008.
    № 47. Р. 1813–1817.
17. Young A., Mc Millan A. Syphilis and the endemic treponematoses.
    In: McMillan A., Young H., Ogilvie M. M., Scott G. R. Clinical Practice In:
    Sexually Transmissible Infections. Elsevier Science Limited, London. 2002. Р.
    395–459
18. Musher D. M. Syphilis, neurosiphilis, penicillin, and AIDS // J.
    Infect. Dis. 1991. V. 163 (6). P. 1201–1206.
19. Norris S. J., Pope V., Johnson R. E., Larsen S. A. Treponema and
    other human host-assciated spirochetes. In Murray P. R., Baron E. J.,
    Jorgensen J. H., Pfaller M. A., Yolken R. H., eds. Manual of Clinical
    Microbiology. Washington DC: American Society for Microbiology. 2003. Р.
    995-10-71.
20. Parc С. Е. Manifestations and treatment of ocular syphilis during
    an epidemic in France // Sex Transm Dis. 2007. V. 34, № 8. P. 553–556.
21. Young A., Mc Millan A. Syphilis and the endemic treponematoses.
    In: McMillan A., Young H., Ogilvie M. M., Scott G. R. Clinical Practice In:
    Sexually Transmissible Infections. Elsevier Science Limited, London. 2002. Р.
    395–459.
22. Monteiro F., Julião B. Oral Manifestation of Tertiary Syphilis //
    Case Report. Braz. Dent. J. 1999. V. 10 (2). P. 117–121.

Статья опубликована в журнале

Лечащий Врач