МОТИВАЦИЯ ДЕСТРУКТИВНОГО КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ПОДРОСТКОВ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ | Опубликовать статью ВАК, elibrary (НЭБ)

МОТИВАЦИЯ ДЕСТРУКТИВНОГО КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ПОДРОСТКОВ
В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ

Научная статья

Юдеева Т.В.^*

ORCID: 0000-0003-2823-7379,

Крымский инженерно-педагогический университет имени Февзи Якубова, Симферополь, Россия

* Корреспондирующий автор (djoma[at]list.ru)

Аннотация

В статье представлены результаты эмпирического исследования особенностей мотивации деструктивного коммуникативного поведения подростков в социальных сетях. Определены мотивы и установки деструктивного коммуникативного поведения подростков в социальных сетях. Установлено, что подростки, демонстрирующие деструктивное коммуникативное поведение в интернет-пространстве, отличаются от подростков с нормативным коммуникативным поведением направленностью интернет-социализации; у подростков с нормативным коммуникативным поведением доминирующими мотивами пребывания в Интернете являются мотив вклада, мотив обозначенного присутствия, а у подростков с деструктивным коммуникативным поведением доминирует мотив воплощения в роль, репликации, личного пространства; подростки, демонстрирующие деструктивное коммуникативное поведение в Интернете, имеют выраженную негативную коммуникативную установку.

Ключевые слова: мотивация, подростки, коммуникативное поведение, интернет-социализация, Интернет, интернет-пространство, социальная сеть.

MOTIVATION OF DESTRUCTIVE COMMUNICATIVE BEHAVIOR OF TEENAGERS ON SOCIAL MEDIA

Research article

Yudeeva T.V.^*

ORCID: 0000-0003-2823-7379,

Fevzi Yakubov Crimean Engineering and Pedagogical University, Simferopol, Republic of Crimea, Russia;

* Корреспондирующий автор (djoma[at]list.ru)

Abstract

The article presents the results of an empirical study of the motivation features of destructive communicative behavior of adolescents on social media and determines  the motives and attitudes of destructive communicative behavior of adolescents in such environments. The author establishes that adolescents demonstrating destructive communicative behavior on the internet differ from adolescents with normative communicative behavior related to Internet socialization; adolescents with normative communicative behavior have dominant motives for staying on the Internet are the motive of contribution, the motive of designated presence, while the adolescents with destructive communicative behavior are dominated by the motive of embodiment in a role, replication, personal space; adolescents demonstrating destructive communicative behavior on the Internet also have a pronounced negative communicative attitude.

Keywords: motivation, teenagers, communicative behavior, Internet socialization, Internet, online environment, social network.

Введение

В интернет-пространстве существует колоссальное число площадок, различных форумов, социальных сетей, которые способствуют удовлетворению различных потребностей человека: легкий доступ к самому разному контенту, обучение, творчество и, конечно, удовлетворении потребности в общении. Однако, все обозначенные плюсы, которые дает цифровой мир, имеют и обратную сторону, порождая новые риски. Это вопрос, который связан с проблемой безопасного использования Интернета, она является одной из центральных в условиях стремительной цифровизации различных сфер жизнедеятельности современного человека. Социальные сети, группы и сообщества, чаты часто включают «вредную», непроверенную или недостоверную информацию, которая оказывает непосредственное влияние на членов, данных интернет-сообществ и зачастую это влияние имеет деструктивный характер. Кроме того, сами участники беседы в процессе коммуникации выступают провокаторами, троллями, манипуляторами, иными словами демонстрируют деструктивное коммуникативное поведение. Результаты различных исследований по изучению онлайн-рисков показывают, что для подростковой и молодежной среды наиболее значимыми и распространенными рисками, проявляющимися в деструктивном поведении, являются коммуникационные и контентные – более двух третей молодых людей сталкиваются с ними в сети [5]. Все это непосредственно указывает на наличие проблемы, которую необходимо более полно исследовать, ведь сталкиваясь с ненормативной коммуникацией, люди могут подвергаться личностным изменением, девиациям, различным нарушениям при общении и взаимодействии с другими.

Основные результаты

Деструктивное коммуникативное поведение – это вербальные и сопровождающие его невербальные проявления человека в процессе коммуникации, которые идут в разрез с нормами и правилами общения в некой культуре, сообществе людей, в основе которых лежат деструктивные установки, мотивы поведения. В основу классификации отклоняющегося поведения положены виды норм, которые нарушает индивид, его мотивы, цели, установки, а также ущерб, нанесенный другой личности [5], [11].

Онлайн-коммуникация отличается от привычного общения в реальном пространстве:

– во-первых, при коммуникации в сети пользователи часто сталкиваются с так называемыми анонимами. Некоторые намеренно скрывают свою личность или подают ложные сведения о ней, создавая «фейковые» страницы, не отражающие какой-либо информации о владельце. На таких страницах нет фото, либо же они единичны и неправдоподобны, нет друзей и подписок, кроме того, пользователь может представляться вымышленным именем, «ником» [2],[3]. Все это позволяет вести себя подобным пользователям раскрепощенно, деструктивно, человек может проявлять свободу высказывания, не боясь быть пойманным, таким образом избегая возможного наказания, значительно снижается вероятность его разоблачения.

– во-вторых, это стремление к нетипичному поведению для пользователей в реальности. То есть в Интернете, социальных сетях они проигрывают ситуации, или поведение, которое невозможно, непозволительно или противоречит установленным нормам в реальной, повседневной жизни.

– в-третьих, виртуальная коммуникация ограничена в эмоциональном компоненте, в большинстве случаев собеседник не может видеть твоей реакции. В этом случае он может понять состояние другого, если тот сам захочет этого и проявит свои эмоции в виде «смайлов», картинок или описывая эмоции словами, в противном случае другой пользователь может и не догадываться об эмоциональном состоянии собеседника.

– в-четвертых, общение характеризуется отличным от реальности временным компонентом, то есть отправленное сообщение или комментарий, может остаться без внимания, между репликами диалога могут быть перерывы длинной в часы или даже недели [1].

Коммуникационная стратегия представляет собой концептуально положенное в технологии мировоззренческое намерение и его действенное осуществление касательно производства содержания коммуникационного процесса. То есть выбор того или иного коммуникативного пространства, той или иной среды коммуникации, того или иного типа взаимодействия, того или иного места порождения смысла, и тем самым одного или нескольких дискурсивных измерений [4]. Только выясняя коммуникационные стратегии, выясняя содержание коммуникационного процесса и исследуя коммуникативное пространство в соотношении со средой коммуникации, мы можем получить ответ, что препятствует взаимодействию [9],[10].

И.С. Лучинкина на протяжении 2016-2018 годов проводила исследование среди молодежи в возрасте 18-25 лет (более тысячи человек), проживающей на территории России и Крыма, целью которого являлось определение ведущего мотива пребывания в виртуальном пространстве молодых людей с нормативной и ненормативной коммуникативной направленностью. По результатам исследования было выявлено, что для пользователей с ненормативной направленностью характерны мотивы провокативного общения: получение удовольствия, возможность влиять на настроение, чувства, переживания других людей, ощущение собственной власти и значимости в роли интернет-провокатора [6],[7],[8]. Также, с помощью авторской методики «Личность в виртуальном пространстве» удалось определить, что для группы пользователей с ненормативным коммуникативным поведением – мотивы воплощения в роль (идентификация с уже существующим персонажем, подражание его поведению), репликации, обозначенного присутствия, личного пространства. Для пользователей с нормативным коммуникативным поведением характерны мотивы вклада и обозначенного присутствия. В рамках данного исследования мотивы классифицируются следующим образом [7]:

1. Творческая мотивация, включающая:

а) мотив репликации (склонность к созданию новых страниц, героев в интернет-пространстве);

б) мотив личного пространства (создание собственного мира в интернете, как правило, для деструктивных пользователей характерным является ограничение доступа к своей странице и информации о себе для других);

в) мотив вклада (распространение или создание контента, интересного для других пользователей).

2. Потребительская мотивация, включающая:

а) мотив обозначенного присутствия. С точки зрения нормативного коммуникативного поведения – это построение поведения и коммуникации в соответствии с существующими правилами, которые определятся спецификой пространства, условиями деятельности. Деструктивное проявление мотива подразумевает чрезмерность ситуации и большие затраты времени на виртуальное пространство;

б) мотив воплощения в роль (идентификация с другим человеком или персонажем, подражание его поведению, манере общения).

Коммуникативное поведение включает в себя установки, мотивы и стратеги поведения, которые задают направленность коммуникации в целом, каждый из названных компонентов коммуникативного поведения, по мнению исследователей, имеет и деструктивные и конструктивные виды. Соответственно, руководствуясь тем или иным мотивом, выбирая ту или иную стратегию поведения, пользователь определяет коммуникативное поведение как конструктивное или деструктивное [12].

Исследование проводилось среди подростков, осуществляющих коммуникацию в интернет-пространстве, в частности таких социальных сетях как «Вконтакте» и «Instagram». В исследование испытуемые привлекались с помощью рассылки приглашения для участия в научном исследовании. Общее число испытуемых составило 144 человека в возрасте от 12 до 16 лет. В исследовании были использованы: тест Куна-Макпартленда «Кто я?» (Модификация «Кто я в интернете»); методика диагностики коммуникативной установки» (В.В. Бойко); опросник «Личность в виртуальном пространстве» (А.И. Лучинкина); авторская анкета «Выявление пользователей с нормативным и деструктивным коммуникативным поведением»; метод контент-анализа.

В рамках первого этапа исследования были отобраны пользователи, которые предположительно имели деструктивную и нормативную направленность в общении. Для этого был использован метод контент-анализа, то есть путем анализа комментариев, обсуждений и личных страниц, имеющих, в первом случае, деструктивную направленность, которая проявлялась в оскорблении личности, использовании ненормативной лексики, публикации контента, содержащего высмеивание, грубую критику, а также призыв к неподобающему поведению.
И соответственно в случае предполагаемой нормативной направленности, не имеющих таких проявлений. При проведении данного метода были выделены категории, соответствующие ненормативному коммуникативному поведению.

Для подтверждения результатов контент-анализа и убеждения в правильности распределения пользователей в соответствии с нормативностью коммуникативного поведения, была предложена авторская анкета, направленная на выявление деструктивно поведения. Анкета содержала в себе вопросы, направленные на сбор общей информации о личности, а именно пол, возраст, открытый вопрос, направленный на исследование времени пребывания того или иного пользователя в виртуальном пространстве. Анкета также включает вопросы, ориентированные на исследование проявления деструктивного коммуникативного поведения, под которым понимается нарушение общепринятых норм общения, а именно различного рода оскорбления, нецензурная лексика, участие в конфликтных ситуациях и так далее. С помощью данной анкеты была произведена окончательная дифференциация пользователей как представителей, демонстрирующих нормативное или ненормативное коммуникативное поведение. Таким образом, подтверждается информация, полученная путем контент-анализа личных страниц, комментариев соответствующих пользователей.

Для подтверждения предположения о нормативности/деструктивности коммуникативного поведения того или иного пользователя была предложена авторская анкета, разработанная в соответствии с анализом признаков, предполагающих нарушения в общении и направленная на дифференциацию пользователей по данному критерию. Анкета позволяет уточнить такие вопросы как пол, возраст испытуемых, дифференцировать их в соответствии со временем пребывания в интернет-пространстве. Второй блок в анкете состоит из вопросов, предполагающих ответы (да/ нет) и направленных на выявление факта нарушения норм общения, коммуникативного поведения (нецензурная лексика, жестокость и агрессия в сторону других, интерес к контенту с отрицательной направленностью, демонстрация подобного контента, а также скрытие своей личности от других пользователей посредством ограничения доступа к профилю, демонстрации чужих фото и тому подобное). Анализ результатов анкетирования позволил дифференцировать пользователей в соответствии с нормативностью коммуникативного поведения, а также время, которое пользователи ежедневно проводят в социальных сетях и интернете в целом. Таким образом, было определено, что почти 50% опрошенных в той или иной степени демонстрирует нарушения коммуникативного поведения, интересен тот факт, что в данную группу попали только 15% девушек, то есть респонденты мужского пола более склонны к демонстрации подобного поведения и нарушению норм коммуникации.

 «Социальное Я» более выражено у подростков с деструктивным поведением в общении. На вопрос «Кто я?» такие подростки в большей степени указывали на исполняемые роли («парень», «девушка», «ученик», «друг», «админ», «брат», «сын», «дочь», «пользователь»). Гораздо меньше встречалось характеристик, которые бы указывали на рефлексивную, коммуникативную идентичность. У некоторых испытуемых все ответы о себе представлены социальными ролями. Данный факт может свидетельствовать о неуверенности в себе, проблемах в самораскрытии, о слабой дифференцированности идентичности человека. В свою очередь, у подростков с нормативным коммуникативным поведением ответы, представлены не только существительными, указывают не только на исполняемые роли, но также прилагательными, которые описывают индивидуальные характеристики, глаголами, являющиеся индикатором деятельности и интересов человека.

У пользователей с деструктивной направленностью коммуникативного поведения, в отличие от пользователей с противоположной выборки, менее выраженно «Коммуникативное Я». Они реже давали такие характеристики своего образа, как «друг», «подруга». Если у подростков с нормативной направленностью в общении часто встречались ответы («у меня много друзей», «дружу»), у подростков с противоположной направленностью такие варианты ответов встречались намного реже, но в тоже время встречались следующие ответы («комментатор», «участник обсуждений», «знакомый»).

Компонент «Перспективное Я» выражен у незначительного количества подростков с деструктивным коммуникативным поведением, кроме того, характеристик, которые бы указывали на данную идентичность крайне мало, некоторые имеют неоднозначную направленность, не понятно являются ли они положительными или отрицательными. У данной выборки подростков встречаются следующие характеристики рассматриваемой идентичности («борюсь за справедливость», «хочу, чтобы меня слушали», «могу открывать людям глаза», «делаю обзоры»). Количество подростков с нормативным поведением, которые стремятся к чему-то, хотят чего-либо достичь, значительно превышает количество подростков из противоположной выборки. Характеристики, указывающие на развитость данной идентичности у подростков с нормативным поведением, следующие: «пишу музыку», «хочу стать известным музыкантом», «общаюсь на нескольких языках», «хочу выучить английский», «мечтаю быть бьюти-блогером», «стремлюсь к развитию», «люблю узнавать новое», «увлекаюсь наукой», «успешный специалист в будущем», «хочу быть администратором групп».

«Рефлексивное Я» – это компонент образа «Я», который отражает понимание своих индивидуальных личностных качеств, особенностей характера. Подростки, относящиеся к выборке с деструктивным коммуникативным поведением, реже описывали свои качества, в ответах преобладает описание социальных ролей, тогда как респонденты второй выборки, во-первых, давали больше ответов касаемо вопроса «Какой я?», а во-вторых, общее количество ответов превосходило численность характеристик, описанных подростков из деструктивной группы, что также отражает степень рефлексии.

Такой компонент идентичности как «Виртуальное Я» более выражен у пользователей с деструктивным коммуникативным поведением. Наиболее часто они давали такие характеристики как «пользователь», «игрок», «блогер», «комментатор», «аноним», то есть это наиболее распространенные роли в интернете.

Анализ личных страниц, комментариев респондентов в социальных сетях позволил выделить ряд особенностей. Во-первых, подростки с деструктивным коммуникативным поведением чаще, чем нормативная выборка имели закрытый профиль, использовали «ники», реже демонстрировали личные фото, у большинства фото отсутствуют, либо представляют других персонажей, среди нормативной выборки таких подростков значительно меньше. Подростки с деструктивным коммуникативным поведением чаще используют ненормативную лексику. В процессе общения высказывают грубую критику, оскорбления, осуждение. Среди противоположной выборки лишь незначительная часть пользователей используют ненормативную лексику, проявления в виде оскорблений, осуждений не характерны.

Среди мотивов пребывания в интернете по шкале творческой мотивации наиболее значимыми у подростков с деструктивным коммуникативным поведением являются мотив репликации, а также мотив личного пространства. Тогда как у подростков с нормативным поведением доминирует мотив вклада. По шкале потребительской мотивации у большинства подростков, нарушающих правила коммуникации, доминирует мотив воплощения в роль. Данный мотив присущ незначительному числу пользователей с противоположной выборки, но у подростков с нормативным коммуникативным поведением выражен мотив обозначенного присутствия и является менее выраженным у подростков из другой выборки.

Значительные отличия выборки демонстрируют по шкале направленность, подростки с нормативным коммуникативным поведением имеют средние и высокие значения, характеризующие нормативную направленность, а подростки из противоположной выборки имеют низкие показатели, что свидетельствует о деструктивной направленности. Респонденты с деструктивной направленностью имеют более высокие средние показатели и по шкалам «Вовлеченность» и «Виртуальность», что говорит о наличии у них более явного чувства принадлежности к интернет-культуре, более сильной потребности в ней, а также более сильной мотивации пребывания в виртуальном пространстве.

Выборка подростков с деструктивным коммуникативным поведением имеет выраженную негативную коммуникативную установку, о чем свидетельствует полученный выборкой средний бал. Пользователи с нормативным коммуникативным поведением имеют средние значения вдвое ниже и кодируются как показатели, свидетельствующие об отсутствии негативной установки при коммуникации. Кроме того, пользователи с деструктивным поведением имеют более высокие значения по шкале «Завуалированная жестокость», «Открытая жестокость», «Брюзжание».

Анализ мотивов нахождения в социальных сетях показал, что у респондентов с деструктивным коммуникативным поведением более выражен мотив репликации, личного пространства, мотив воплощения в роль. У подростков с конструктивным поведением доминируют мотивы вклада и мотив обозначенного присутствия (в рамках шкалы творческая и потребительская мотивация). С помощью шкалы «направленность» было определено, что подростки с деструктивным коммуникативным поведением имеют и соответствующую направленность. Это говорит о склонности к нарушению, пренебрежению общепринятыми нормами. «Вовлеченность» и «Виртуальность» респонденты с деструктивной направленностью также имеют более высокие показатели, говорит о наличии у них более явного чувства принадлежности к интернет-культуре, более сильной потребности в ней, а также более сильной мотивации пребывания в виртуальном пространстве, потребности в подобной деятельности. У данной выборки выявлен высокий средний балл, свидетельствующий об общей негативной коммуникативной установке, в частности о завуалированной о открытой жестокости по отношению к другим, брюзжанию. Подростки с конструктивным коммуникативным поведением имеют средний балл по данным показателям значительно ниже, и более высокие значения по шкале обоснованный негативизм. Это говорит о том, что жестокость по отношению к другим является обоснованной, а не беспричинной, к тому же выражается в более корректной форме.

Заключение

Таким образом, подростки, демонстрирующие деструктивное коммуникативное поведение в интернет-пространстве, отличаются от подростков с нормативным коммуникативным поведением направленностью интернет-социализации; у подростков с нормативным коммуникативным поведением доминирующими мотивами пребывания в Интернете являются мотив вклада, мотив обозначенного присутствия, а у подростков с деструктивным коммуникативным поведением доминирует мотив воплощения в роль, репликации, личного пространства; подростки, демонстрирующие деструктивное коммуникативное поведение в Интернете, имеют выраженную негативную коммуникативную установку.

Теоретическая значимость исследованияоснована насистематизации имеющихся исследований на данную тему, углублении и расширении представлений о деструктивном коммуникативном поведении в виртуальном пространстве, а именно мотивов, выступающих своеобразным триггером подобного поведения в Интернете и реальном мире. Практическая значимость исследования заключает в том, что полученные в нем результаты могут быть использованы в практике воспитания подростков с деструктивным коммуникативным поведением, учет данных исследования может браться во внимание при разработке соответствующих методик и программ, направленных на профилактику, коррекцию подобного поведения, при обучении нормативной коммуникации.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Бондаренко, С. В. Модель социализации пользователей в киберпространстве / С. В. Бондаренко // Cyberpsy. – 2017. – [Электронный ресурс]. URL: http://cyberpsy.ru/articles/bondarenko-cyberspace_socialization/ (дата обращения: 12.01.2022)
2. Войскунский, А. Е. Познание и коммуникация – вызовы современности / А. Е. Войскунский, М. Ю. Солодов // Философские науки. – 2018. – № 4. – С.114-132.
3. Ганский, П.Н. Интернет-пространство как особая коммуникационная среда и его влияние на современные общества / П.Н. Ганский // Теория и практика общественного развития. ̶ 2015. ̶ №17. – С. 118-121
4. Лучинкина, А. И. Троллинг в интернет-пространстве как результат де-виантной интернет-социализации/ А. И. Лучинкина// Научный результат. – 2017. – [Электронный ресурс]. URL: https://clck.ru/bAnMJ (дата обращения: 12.01.2022)
5. Лучинкина, А. И. Специфика мировоззрения интернет-пользователей/ А. И. Лучинкина // Проблемы современного педагогического образования. – 2016. – № 51-1. – С. 311-317.
6. Лучинкина, А.И. Психология интернет-социализации личности. Монография / А. И. Лучинкина. –Симферополь: ВД «АРІАЛ», 2013. – 356 с.
7. Лучинкина А.И. Девиантная интернет-социализация: анализ проблемы / А.И. Лучинкина, Т.В. Юдеева // Современные проблемы науки и образования XXI века: сборникнаучных трудов 31 августа 2015 г. /Под общ. ред. А.В. Туголукова – Москва: ИП Туголуков А.В., 2015 – С. 41-45
8. Марченкова, Н.Г. Интернет-социализация молодежи: анализ взаимосвязи с интернет-зависимостью / Н.Г. Марченкова // Среднее профессиональное образование. – 2010. – №4. – С. 55-58
9. Угольков, Н. В. Роль Интернета в социализации старших школьников. / М. В. Угольков // Актуальные проблемы профессионально-педагогического образования: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 30. – Калининград, 2012. – С. 84-86
10. Юдеева, Т.В. Социализирующий потенциал современного информационно-коммуникативного пространства / Т.В. Юдеева // Ученые записки Крымского инженерно-педагогического университета. Серия: Педагогика. Психология. – 2018. – № 2 (12). – С. 41-45.
11. Voiskounsky, A. High-school students: Social adaptation and internet ad-diction / A. Voiskounsky, M. Kutuzova, Sveshnikova // Journal of behavioral addic-tions. – 2017. – vol. 1. – pp. 58-58.
12. Luchinkina A. Cross-border and digital socialization of personality / A. Luchinkina, L. Zhikhareva, T. Yudeeva et al. // E3S Web of Conferences : 8, Rostovon-Don – Rostovon-Don, 2020. – P. 15005. – DOI 10.1051/e3sconf/202021015005.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Bondarenko, S. V. Model` socializacii pol`zovatelej v kiberpro-stranstve [Model of socialization of users in cyberspace] / S. V. Bondarenko // Cyberpsy. – 2017– – [Electronic resource]. URL: http://cyberpsy.ru/articles/bondarenko-cyberspace_socialization / (accessed: 12.01.2022) [in Russian]
2. Voiskunsky, A. E. Poznanie i kommunikaciya – vy`zovy` sovremenno-sti [Cognition and communication – challenges of modernity] / A. E. Voiskunsky, M. Y. Solodov // Filosofskie nauki [Philosophical Sciences]. – 2018. – No. 4. – pp.114-132. [in Russian]
3. Gansky, P.N. Internet-prostranstvo kak osobaya kommunikacionnaya sreda i ego vliyanie na sovremenny`e obshhestva [Internet space as a special communication environment and its impact on modern societies] / P.N. Gansky // Teoriya i praktika obshhestvennogo razvitiya [Theory and practice of social development]. 2015. No. 17. – pp. 118-121 [in Russian]
4. Luchinkina, A. I. Trolling v internet-prostranstve kak rezul`tat de-viantnoj internet-socializacii [Trolling in the Internet space as a result of de-viant Internet socialization] / A. I. Luchinkina // Scientific result. – 2017– – [Electronic resource]. URL: https://clck.ru/bAnMJ (accessed: 12.01.2022) [in Russian]
5. Luchinkina, A. I. Specifika mirovozzreniya internet-pol`zovatelej [Specificity of the worldview of Internet users] / A. I. Luchinkina // Problemy` sovremennogo pedagogicheskogo obrazovaniya [Problems of modern pedagogical education]. – 2016. – No. 51-1. – pp. 311-317. [in Russian]
6. Luchinkina, A.I. Psixologiya internet-socializacii lichnosti [Psychology of Internet socialization of personality]. Monograph / A. I. Luchinkina. – Simferopol: VD “ARIAL”, 2013. – 356 p. [in Russian]
7. Luchinkina A.I. Deviantnaya internet-socializaciya: analiz problemy` [Deviant Internet socialization: analysis of the problem] / A.I. Luchinkina, T.V. Yudeeva // Sovremenny`e problemy` nauki i obrazovaniya XXI veka: sborniknauchny`x trudov 31 avgusta 2015 g. [Modern problems of science and education of the XXI century: a collection of scientific works on August 31, 2015] / Under the general editorship of A.V. Tugolukov – Moscow: IP Tugolukov A.V., 2015 – pp. 41-45 [in Russian]
8. Marchenkova, N.G. Internet-socializaciya molodezhi: analiz vzaimosvyazi s internet-zavisimost`yu [Internet socialization of youth: analysis of the relationship with Internet addiction] / N.G. Marchenkova // Srednee professional`noe obrazovanie [Secondary vocational education]. – 2010. – No. 4. – pp. 55-58 [in Russian]
9. Ugolkov, N. V. Rol` Interneta v socializacii starshix shkol`nikov [The role of the Internet in the socialization of senior schoolchildren]. / M. V. Ugolkov // Aktual`ny`e problemy` professional`no-pedagogicheskogo obrazovaniya: Mezhvuzovskij sbornik nauchny`x trudov [Actual problems of vocational pedagogical education: Interuniversity collection of scientific papers]. Issue 30. – Kaliningrad, 2012. – pp. 84-86 [in Russian]
10. Yudeeva, T.V. Socializiruyushhij potencial sovremennogo informacionno-kommunikativnogo prostranstva [The socializing potential of the modern information and communication space] / T.V. Yudeeva // Ucheny`e zapiski Kry`mskogo inzhenerno-pedagogicheskogo universiteta [Scientific notes of the Crimean Engineering Pedagogical University. Series: Pedagogy. Psychology]. – 2018. – № 2 (12). – Pp. 41-45. [in Russian]
11. Voiskounsky, A. High-school students: Social adaptation and internet ad-diction / A. Voiskounsky, M. Kutuzova, E. Sveshnikova // Journal of behavioral addic-tions. – 2017. – vol. 1. – pp. 58-58.
12. Luchinkina A. Cross-border and digital socialization of personality / A. Luchinkina, L. Zhikhareva, T. Yudeeva et al. // E3S Web of Conferences : 8, Rostovon-Don – Rostovon-Don, 2020. – P. 15005. – DOI 10.1051/e3sconf/202021015005.