КОНФЛИКТ ЛИБЕРАЛОВ С ВЛАСТЬЮ 1904 ГОДА КАК ЗАВЯЗКА РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ | Опубликовать статью ВАК, elibrary (НЭБ)

КОНФЛИКТ ЛИБЕРАЛОВ С ВЛАСТЬЮ 1904 ГОДА КАК ЗАВЯЗКА РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Научная статья

Холяев С.В.*

Ярославский государственный технический университет, Ярославль, Россия

* Корреспондирующий автор (holyaevsv[at]ystu.ru)

Аннотация

В центре статьи находится рассмотрение конфликта, приведшего к началу первой русской революции 1905 года. Он был вызван не инициативной деятельностью оппозиции, а стремлением власти заключить компромисс с базовой частью либеральной оппозиции. Ставший в августе 1904 года министром внутренних дел П.Д. Святополк-Мирский, предпринял попытку договориться с лидерами общественности о проведении легального земского съезда, на котором обе стороны, власть и оппозиция, могли мирно обсудить взаимные претензии. Однако благие пожелания министра лишь привели к усилению враждебной активности оппозиционных сил, либералов и социалистов. В результате ответственность за дальнейшее развитие событий, сделавшее неизбежными события 1917 года, во многом лежит на либеральной оппозиции, отказавшейся на рубеже 1904-1905 годов от сотрудничества с властью.

Ключевые слова: П.Д. Святополк-Мирский, интеллигенция, земский съезд, банкетная кампания, Г.А. Гапон, кровавое воскресенье, первая русская революция.

THE 1904 CONFLICT BETWEEN THE LIBERALS AND THE RUSSIAN GOVERNMENT
AS A START OF THE RUSSIAN REVOLUTION

Research article

Kholyaev S.V.*

Yaroslavl State Technical University, Yaroslavl, Russia

* Corresponding author (holyaevsv[at]ystu.ru)

Abstract

The current article focuses on the conflict that led to the beginning of the First Russian Revolution in 1905. It was not caused by the action of the opposition. Instead, it was due to the desire of the authorities to seek settlement with the base part of the liberal opposition. P. D. Svyatopolk-Mirsky, who became minister of internal affairs in August 1904, made an attempt to negotiate with the leaders of the public about holding a legal zemstvo congress, at which both sides, the government and the opposition, could peacefully discuss mutual reservations. However, the minister’s good intentions only led to an increase in the hostile activity of the opposition forces, liberals, and socialists. As a result, the responsibility for the further development of events that made the events of 1917 inevitable largely lies with the liberal opposition, which refused to cooperate with the authorities at the turn of 1904-1905.

Keywords: P. D. Svyatopolk-Mirsky, intelligentsia, Zemsky congress, banquet campaign, G. A. Gapon, Bloody Sunday, the First Russian Revolution.

Введение

В начале XX века, более 100 лет назад, в России сложилась острая политическая ситуация, приведшая к началу первой русской революции 1905-1907 годов. Но вызвана она была не инициативной активностью оппозиции, а, напротив, стремлением тогдашних российских властей наладить конструктивное взаимодействие с оппозиционными кругами общества. Поскольку последствием начавшейся в 1905 году революции стал перманентный политический кризис, выразившийся в усилении легальных возможностей оппозиционных сил (либералов) для проведения антиправительственной политики, можно утверждать, что завязка конфликта 1904 года, рассмотрению которого посвящена эта статья, являлась началом процессов трансформации государственного строя, завершившихся гибелью Российской империи в феврале 1917 года.

В России начала XX века, в 1905-1907 годах, противоречия между властью и образованными кругами общества впервые после подавления восстания декабристов переросли в открытый конфликт. Отсылка к декабристам не является случайной. Разгром восстания в декабре 1825 года привел к постепенному структурированию в российском обществе XIX века новой социальной группы – интеллигенции. Она сформировалась в нем в период царствования Николая I, под влиянием желания русских либералов поддержать дело освобождения народа, начатое, по их мнению, декабристами. В условиях сословной организации российского общества, принадлежность к которому определялась рождением, это была самоидентификационная группа. Первоначально сюда рекрутировались представители высшего сословия – дворянства. И лишь при Александре II ряды интеллигенции стали пополнять разночинцы, выходцы из других слоев. В результате на рубеже XIX-XX веков, в период царствования Николая II, интеллигенция, вместив в себя либеральные и социалистические силы, стала достаточно заметной частью общества для того, чтобы предъявить свои права на власть, а поводом к этому явился рассматриваемый в данной статье конфликт 1904 года [30, С. 116-117, 126].

Основная часть статьи

К возникновению конфликта привели мирные инициативы власти. Но поводом для них стали объективные сложности в управлении. Деятельность министра внутренних дел В.К. Плеве, убитого эсерами, показала, что все тяжелее становилось управлять страной методами самодержавия. Самую большую угрозу для власти представляли не террористы. Проблема заключалась в том, что сочувствие к ним проявляла значительная часть либерального сообщества, видевшая в терроризме некий таран против власти. Она создала в январе 1904 году первую оппозиционную организацию Союз Освобождения, отражавшую волю тех либералов, кто был готов сотрудничать с лицами, способными на применение крайних форм борьбы, то есть с социалистами [29, С. 47-48].

Чтобы вернуть либералов в режим диалога, у вступившего в августе 1904 года на пост министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирского и появилось стремление сблизить позиции государства и оппозиционной общественности. Он предложил царю расширить полномочия органов местного самоуправления (земств и городских дум), и привлечь земских представителей к участию в государственных делах, пусть и на основе ограниченных, совещательных прав.

Начало взаимоотношений правительства с обществом выглядело обнадеживающе. Идею проведения легального земского съезда (мирную встречу власти и оппозиции), выдвинутую Мирским при назначении, одобрили оба фланга российского либерализма: и левый (будущие кадеты), и правый (будущие октябристы). Первоначальная повестка съезда содержала внутренние земские, чисто экономические вопросы. Сорвало намечающийся компромисс желание земцев ускорить перемены в правительственной политике. По словам Д.Н. Шипова, одного из самых авторитетнейших земцев, «доверие к обществу провозглашено пока только лицом, поставленным во главе министерства внутренних дел», но «это чувство» необходимо усвоить всей государственной власти. Либеральные высказывания Мирского внушили земцам надежду, что правительство не откажется от обсуждения на съезде политических вопросов. Консервативное земское меньшинство, впоследствии создавшее партию октябристов, считало подобные ожидания слишком революционными. Однако более радикальное леволиберальное большинство уверило их, что правительство выслушает весь спектр мнений, и они согласились на включение конституционных вопросов в повестку будущего съезда, назначенного на начало ноября [24, С. 27-28].

Мирский получил от Николая II согласие на проведение съезда, еще не зная об изменении повестки мероприятия. Узнав об этом, он обратился к Шипову, организатору съезда с земской стороны, с требованием отложить его на несколько месяцев. В ответ на заявление Шипова о невозможности перенести съезд, Мирский разрешил провести его под видом частного совещания [23, С. 194]. Данное решение и предопределило неудачу начинания министра: частный статус означал, что на съезде будут присутствовать не две стороны (власть и земцы), а только одна. Ожидаемая встреча с властью не состоялась. Оставленные в одиночестве земцы приняли максимально радикальный из обсуждаемых вариантов. Резолюция съезда не соглашалась на меньшее, чем создание законодательного народного представительства, способного контролировать исполнительную власть бюрократии. Впервые в истории России законно созванное собрание, хотя и под видом частного совещания, призывало к введению конституции и парламента, правда, не применяя в самой резолюции этих запрещенных тогда слов [22, С. 235].

В итоге состоявшийся съезд имел исключительно негативные последствия. Парадокс ситуации осени 1904 года заключался в том, что конфликт разворачивался между прогрессистскими силами, желавшими изменений в государственном строе. Радикальные общественные силы развязали борьбу за принятие собственной программы. Левые либералы из «Союза Освобождения» для распространения информации о принятом ими проекте начали кампанию банкетов, на которых поднимались тосты за свободу и конституцию [28, С. 295-297.]. На практике данная активность направлялась не против консерваторов, а ухудшала отношения интеллигенции с умеренным крылом власти, желавшим сближения позиций двух потенциально союзнических сил. Святополк-Мирскому также приходилось действовать в логике конфронтации. Он рассылал местным властям секретные циркуляры с требованием не допускать банкетных собраний либералов и разгонять их [12, Л. 61].

Стремясь сохранить хоть какие-то шансы на реформаторский курс, он подготовил совместно с ближайшими помощниками (ректором Московского университета кн. С.Н. Трубецким, чиновником министерства внутренних дел С.Е. Крыжановским и директором Департамента полиции А.А. Лопухиным) альтернативный проект реформ, имевший для 1904 года не менее революционное значение. Министерский вариант предлагал ввести в Государственный совет выборных представителей от губернских земских собраний 34 губерний, наделенных правами земского самоуправления, и городских дум наиболее крупных городов в стране. Предполагалось создать для них специальную парламентскую палату в виде Особого совещания, отделенную от Государственного совета, для того чтобы она первой рассматривала вносимые в Госсовет предложения (так мог появиться прообраз двухпалатного парламента)
[6, Л. 51 (об.), 53, 55].

Но эти разработки уже не удовлетворяли либеральную общественность. Основной причиной неудачи Святополк-Мирского, стремившегося к гражданскому миру, явилась непримиримость оппозиции, не удовлетворившейся замыслами министра, мечтавшего о соглашении власти с обществом [8, Л. 25-25 (об.)].

Либералам на тот момент казалось выгодным обострение ситуации, ведь через священника Г.А. Гапона, руководившего легальной рабочей организацией «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», они проникли в рабочую среду, соединившись с мощнейшим народным движением. Изначально это общество создавалось полицией в целях борьбы с революционным движением. Инициатор его создания, С.В. Зубатов, полагал, что предложенное рабочим легальное обсуждение экономических проблем избавит их от революционных настроений. Отстранение Зубатова с поста заведующего особым отделом Департамента полиции оставило организацию без куратора [21, С. 96-97, 104]. Полиция в дальнейшем с большой тревогой следила за действиями бесконтрольного руководителя: к концу 1904 года численность возглавляемого им Собрания возросла до 11 тысяч членов и 8 тысяч кандидатов [13, С. 39, 44-45].

Ощущая поддержку рабочих, Гапон решил присоединиться к либералам. Удобный случай представился с увольнением в начале января 1905 года четырех рабочих Путиловского завода – членов Собрания. Рабочие увидели в этом гонение на организацию и объявили забастовку. Вдохновленный банкетной кампанией либералов Гапон намеревался вручить царю петицию от рабочих в ходе демонстрации, назначенной на 9 января [11, С. 336-337, 340-341].

Таким образом, кровавое воскресенье оказалось всего лишь звеном в цепи борьбы либералов с правительством, начатой в ноябре 1904 года. Хотя социалисты, включая большевиков, пытались радикализировать требования рабочих, основные положения петиции были либеральными. В конце ноября Гапон распространял в руководимом им Собрании резолюции земского съезда и публикации «Союза Освобождения». Приняв решение подать коллективную петицию от петербургских рабочих, Гапон, как руководитель рабочего движения, примкнул к единому фронту противников режима, включавшему межпартийный Союз Освобождения и земских лидеров, добивающихся для земств парламентского статуса, то есть права обсуждения политических вопросов [20, С.440].

До осени 1905 года социалисты боролись за демократизацию государственного строя совместно с либералами. Обе оппозиционные силы объединяло неприятие правительства. В.И. Ленин признавал, что до октября 1905 года полное и безраздельное господство в антиправительственной борьбе принадлежало либералам. Когда русская революция начинала развиваться «всю политическую авансцену занимали либеральные буржуа» [14, С. 34].

Лидерство либералов в антиправительственной среде проявилось в создании ими такой мощной организации, как Союз Союзов [3, Л. 347]. Перед данной структурой стояла задача установить контакты с левыми, социалистическими партиями, социалистами-революционерами (эсерами) и социал-демократами (меньшевиками и большевиками) и совместно с ними разработать общую политическую платформу. 8 мая 1905 года председателем Союза Союзов избрали будущего лидера кадетов П.Н. Милюкова, готового во имя свержения существующего строя взаимодействовать с социалистами [9, С. 44-45].

Верховная власть пыталась остановить объединенный натиск оппозиционной общественности, стремительно нараставший после расстрела рабочих. По мнению министра земледелия и государственных имуществ А.С. Ермолова, высказанному в январские дни в личной беседе с императором, наиболее надежный способ изоляции интеллигенции, как главных врагов режима, состоял в возвращении к созыву совещательного Земского собора из представителей всех подданных, без различия социального положения – как это было в XVII веке при выходе из Смутного времени. Он был убежден, что подавляющее большинство простого народа заглушит в этом собрании голоса, требующие конституции [24, С. 37-38].

Через месяц, 18 февраля, Николай II последовал совету министра, сообщив о намерении создать новый орган, представительную Государственную думу. Однако указ, вместо успокоения, стал катализатором недовольства. Началась массовая кампания петиций, в которых земские либералы, помимо требований конституции предлагали уже созвать и Учредительное собрание. В Москве проходили нескончаемые земские и городские съезды, требовавшие от императора «предначертать ряд мер к изменению ненавистного и пагубного… строя». За реформу государственного строя проголосовали московская и петербургская городские думы, и даже всероссийское совещание предводителей дворянства. О реакции общественности писала А.В. Тыркова-Вильямс, впоследствии ставшая членом кадетского ЦК: «…рескрипт никого не удовлетворил, был встречен радостными насмешками как доказательство растерянности и глупости правительства» [19; С. 77-78].

Радикальные либералы из Союза Освобождения, основавшие позднее, осенью 1905 года, партию кадетов, воспользовавшись возможностью легального проявления общественной активности, инициировали процесс партогенеза, создания новых партий, и тот вышел из-под контроля правительства. Формирование в 1905 году партийной системы стало возможно вследствие возникшего конфликта радикальной части либерального лагеря с властями [16, С. 402, 403-404, 405-406].

Правительство опасалось сохранения союза либералов и социалистов. Но их союз действовал некоторое время исключительно потому, что политический вес социалистов намного уступал либеральному. Максимум, чего удалось социалистам добиться за период весны-лета 1905 года собственными усилиями, – организовать сугубо локальные забастовки и восстания. Социал-демократы (большевики и меньшевики) провели мощную забастовку в Иваново-Вознесенске, где впервые появился новый институт – Совет рабочих депутатов. Руководивший забастовкой орган просуществовал 72 дня и стал прообразом других подобных организаций, возникших вскоре по всей России
[26, С. 105-106].

Шанс на увеличение влияния социалистам давало только объединение усилий. И такую попытку предпринял все тот же Г.А. Гапон, выехавший после 9 января за границу, где он вошел в контакт с В.И. Лениным и Г.В. Плехановым. Ленин проявил явный интерес к человеку, воспринимавшемуся «живым куском нараставшей в России революции», и «тесно связанным с рабочими массами, которые верили ему» [2, С. 35-36.]. Параллельное сближение с эсерами позволило Гапону опубликовать «Открытое письмо к социалистическим партиям России» с призывом объединить все наличные силы для проведения совместного вооруженного восстания, и созыва объединенной конференции социалистических партий и организаций России. Данное письмо встретило широкую поддержку социалистической прессы [17, С. 59-60].

На конференцию не приехали лишь меньшевики. Ведь они тяготели к либералам, а социалисты собирались организовать восстание во многом против них. Зато большевиков представлял сам Ленин. Проходила встреча в Женеве со 2 по 8 апреля (нового стиля) 1905 года. Однако, поняв, что здесь доминируют эсеры, Ленин покинул собрание. Остальные участники конференции приняли две декларации, и тем закончилась попытка объединения социалистических сил [27, С. 26-27.].

Первыми из социалистов на альтернативное либералам крупное выступление против правительства решились большевики. В.И. Ленин полагал, что, если кадеты закрепят лидерство над народными массами, договорившись с властями о либерализации страны, планы большевиков никогда не осуществятся. Нельзя предоставить либералам возможность закрепить успех. «Неужели народ проливал свою кровь в борьбе за свободу, чтобы положиться на либеральных бюрократов, отделывающихся одними словами да обещаниями?» [14, С. 30].

В декабре 1905 года большевикам удалось организовать восстания в целом ряде городов: Новороссийске, Чите, Ростове-на-Дону и других. Но особое значение приобрело московское восстание. Это была первая, по-настоящему крупная акция, в принципе удавшаяся какой-либо из социалистических партий. Вместе с тем нельзя сказать, что эти восстания были сугубо большевистскими. В них участвовали члены и других социалистических партий. Так, в Московском восстании участвовало около 300 эсеров и 250 меньшевиков [26, С. 95]. Несмотря на то, что восстание в Москве закончилось закономерным поражением, оно приобрело характер военных действий. Три завершающих дня, с 17 по 19 декабря 1905 года, восставшие, сосредоточившись в районе Пресни, вели упорную борьбу с известным соединением русской императорской армии – Лейб-гвардии Семеновским полком, прибывшим из Петербурга. «Во многих местах полк встретил со стороны революционеров упорное вооруженное сопротивление, и некоторые дома приходилось брать с боя» [7, Л. 1-1 (об.)].

Декабрьские восстания показали рост самостоятельности социалистического движения. Решительный настрой, проявляемый либералами в 1904-1905 годах, не спасал их от критики социалистов. Так, социал-демократ Г.А. Куклин упрекал легальных оппозиционеров в том, что, устроив в ноябре «полутайный съезд», они якобы довольствовались на нем «скромной ролью просителей» и больше не говорили об открытом съезде [25, Л. 3, 4]. Однако кадеты, не сделав никаких практических выводов из Московского восстания, продолжали считать себя выразителями интересов всего народа, поднявшегося на борьбу с самодержавием. «Если все против власти, значит власть против всех» – легкомысленно писал Милюков в статье, анализирующей Московское восстание [18, С. 351].

Тем не менее, в ходе революционного кризиса 1905-1907 годов кадеты оставались единственной партией, имевшей возможность добиться вхождения оппозиционной общественности во властные структуры. Они были тогда осевой партией. От их способности правильно оценивать происходящее зависело, удастся ли России совершить шаг вперед в политическом развитии. Кадетская партия могла, используя условия первой революции, заключить союз между троном и подавляющим большинством интеллигенции, предотвратив этим дальнейшие потрясения в стране.

Кадеты полагали оптимальным результатом своей деятельности – принятие конституции независимым от царя Учредительным собранием через народных депутатов, избранных на основе всеобщего избирательного права. Ее главной частью они считали вопрос о регулировании взаимоотношений парламента с правительством. Правительству, по замыслу кадетов, следовало выбираться из депутатской среды (парламентского большинства), и монарх при таком подходе лишался возможности руководить его работой. При согласии Николая II защищать новый строй от давления на него и крайне правых (черносотенцев), и крайне левых (социалистов), кадеты не возражали против сохранения за императором до созыва Учредительного собрания контроля над армией и силовыми министерствами [1, С. 10-11].

Власть, конечно, не была готова к принятию мер, предусматривавшихся кадетской программой-максимум, однако партия не настаивала на обязательности созыва Учредительного собрания, и ее вполне устраивало некоторое расширение прав Государственной думы. Сотрудничество с кадетами на почве второго варианта не исключалось, но принятие решения об этом зависело от Николая II, и условием такого союза являлась готовность кадетов на контакты с правительством. Затрудняла эти взаимоотношения, прежде всего, психология самих либеральных радикалов, настроенных на революционное разжигание конфликта с властями. Партия, причислявшая себя к освободительному движению против царизма, придерживалась радикальных полусоциалистических взглядов.

Между тем, занимай кадеты более взвешенную позицию, как ни странно, потенциально их готов был поддержать даже В.И. Ленин, являвшийся одним из лучших тактиков в России 100-летней давности. Он видел функциональных противников в умеренных социалистах, особенно в эсерах. Тогда как столкновение большевиков с кадетами не выглядело обязательным: партии могли играть на разных политических полях. Ленин допускал вероятность того, что если кадеты, ограничившись буржуазными требованиями, добьются установления парламентского строя, при котором парламент станет реальной ареной борьбы социально-политических интересов, а революционное движение в этот момент будет отсутствовать, «поддержка партии кадетов в парламенте против всех правее стоящих партий» станет «безусловной нашей обязанностью» [15, С. 308]. В то время как полусоциал-демократическая программа кадетов ставила перед большевиками много проблем. Максималистские планы ведущей либеральной партии осложняли положение большевиков, поскольку реализация кадетской программы потенциально удовлетворяла многих рабочих.

Радикальные настроения мешали и самим кадетам. За бравыми партийными декларациями просматривалось серьезное опасение, что народные массы вовсе не готовы идти безоговорочно за ними. «Но для того, чтобы предстоящая борьба с реакциею и предлагаемыми правыми партиями полумерами была действительно успешна и плодотворна, необходимо, чтобы представители наши имели постоянно полную уверенность в том, что требования их предъявляются от большинства сознательного населения…» [5, Л. 1]. Кадеты обращались к избирателям с призывом образумиться и, поддержав народное представительство, связать с Думой все помыслы на улучшение ситуации в стране. Человек «не имеет права браться за оружие, пока не исчерпаны все другие средства борьбы» [4, Л. 6 (об.)].

Заключение

События 1905-1907 годов показали принципиальную невозможность стратегического сотрудничества двух политических лагерей, либерального и социалистического, противостоявших самодержавию. На первоначальном этапе кризиса, до осени 1905 года, доминирование либеральных оппозиционеров происходило лишь потому, что социалисты в то время еще не успели стать влиятельной силой. Их нахождение на периферии политического процесса укрепило радикальную часть либерального лагеря, учредившую в октябре 1905 года партию конституционных демократов, в ложном мнении, что они способны возглавить общеоппозиционное движение против режима самодержавия. Однако данная иллюзия имела серьезные последствия для дальнейшего развития страны. Именно опираясь на представление об объединенном ударе по власти, совместно с социалистами, леволиберальная часть интеллигенции проигнорировала существовавшую возможность добиться компромиссного соглашения с умеренным крылом властных органов, возглавлявшимся министром внутренних дел П.Д. Святополк-Мирским, сделав тем самым неизбежной в дальнейшем революцию в России. Таким образом, ответственность за то, что попытка власти заключить компромисс с либеральным сегментом общества завершилась неудачей, главным образом лежит на либеральной оппозиции.

Вместе с тем, необходимо отметить и еще одно важное обстоятельство. Поскольку интеллигенция к началу XX века стала неотъемлемой составной частью российского общества, возникновение кризиса 1904 года, приведшего к развертыванию революционных процессов в России, объяснялось чисто внутренними причинами. Никакого отношения к их инициированию Запад не имел. Хотя попытки вовлечения западных демократий во внутрироссийские дела с целью углубления революционных процессов оппозиционными российскими деятелями предпринимались уже тогда. Широкую известность приобрел эпизод с получением русским правительством кредита в Лондоне и Париже в 1906 году. Члены кадетской партии, находившиеся в Париже, убеждали правительство Франции отказать России в предоставлении кредита в связи с роспуском I Государственной думы [10, С. 72]. К 1917 году сложилась принципиально иная ситуация. Заинтересованность западных государств в контроле над Россией усиливалась вследствие продолжавшейся тогда Первой мировой войны. А потому стремление Запада использовать российскую революцию 1917 года в своих интересах, воздействовать на охваченную революцией страну извне, тогда было достаточно активным.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.