ВЫЯВЛЕНИЕ БЫВШИХ ОСВЕДОМИТЕЛЕЙ АСТРАХАНСКОГО ГУБЕРНСКОГО ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ И ПОЛИЦИИ ОРГАНАМИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ (НА МАТЕРИАЛАХ Г. АСТРАХАНИ) | Опубликовать статью ВАК, elibrary (НЭБ)

ВЫЯВЛЕНИЕ БЫВШИХ ОСВЕДОМИТЕЛЕЙ АСТРАХАНСКОГО ГУБЕРНСКОГО ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ И ПОЛИЦИИ ОРГАНАМИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
(НА МАТЕРИАЛАХ Г. АСТРАХАНИ)

Научная статья

Тимофеева Е.Г.¹, Тюрин А.О.², Лебедев С.В.^3, *

¹ ORCID: 0000-0002-7761-3812;

³ ORCID: 0000-0002-0619-6169;

^{1, 2, 3} Астраханский государственный университет, Астрахань, Россия

* Корреспондирующий автор (dnsv[at]@mail.ru)

Аннотация

Современные вызовы, с которыми сталкивается человечество, требуют адекватных действий различных акторов в направлении развития устойчивого общества. Среди инструментов решения проблемы важную роль играют спецслужбы. В связи с этим растет и интерес исследователей к истории органов государственной безопасности. В статье представлены результаты анализа научной проблемы, связанной с изучением различных аспектов деятельности органов госбезопасности по выявлению тайных агентов жандармского управления в период 20-х – начала 30-х гг. ХХ в. с целью пресечения контрреволюционных действий. В региональном пространстве историографии исследуемая тема представлена слабо, ее изучение позволит дополнить историю российских спецслужб новыми фактами регионального уровня. Авторы привлекают архивные материалы, ранее не вводимые в научный оборот, тем самым расширяя источниковедческое пространство краеведческих исследований.

Ключевые слова: провокатор, ОГПУ, жандармское управление, секретный агент, прокуратура, суд, архивный документ, осведомители.

IDENTIFICATION OF FORMER INFORMANTS OF THE ASTRAKHAN PROVINCIAL
GENDARME DEPARTMENT AND THE POLICE BY STATE SECURITY AGENCIES
(BASED ON THE ARCHIVAL MATERIALS OF THE CITY OF ASTRAKHAN)

Research article

Timofeeva E.G.¹, Tyurin A.O.², Lebedev S.V.^3, *

¹ ORCID: 0000-0002-7761-3812;

³ ORCID: 0000-0002-0619-6169;

^{1, 2, 3} Astrakhan State University, Astrakhan, Russia

* Corresponding author (dnsv[at]@mail.ru)

Abstract

The modern challenges that humanity faces today require adequate actions of various actors in the direction of developing a sustainable society. Special services play an important part as one the tools for solving this problem. In this regard, the interest of researchers in the history of state security agencies is also on the rise. The article presents the results of the analysis of various aspects of the activities of state security agencies to identify secret agents of the gendarme department in the period of the 20s-early 30s. of the twentieth century with the goal of suppressing counter-revolutionary actions. The topic under study is poorly represented in local historiography, however studying it will help enrich the history of Russian special services with new facts at the regional level. The authors of the study introduce archival materials into scientific circulation, thereby expanding the database of local history research.

Keywords: provocateur, OGPU, gendarme department, secret agent, prosecutor’s office, court, archive document, informants.

Эффективная деятельность спецслужб невозможна без использования секретной агентуры как главного источника информации о противниках политического режима. По данным З.И. Перегудовой, в картотеке Особого отдела за весь период существования Департамента полиции (1880–1917 гг.) было зафиксировано около 10 тыс. секретных сотрудников. [8. С. 234-238]

В отечественной историографии тема изучения деятельности политической полиции Российской империи с секретными агентами нашла широкое отражение в монографиях З.И. Перегудовой [8], А.Г. Теплакова [11], Б.К. Эренфельд [13], Ю.Ф. Овченко [6] и др., научных статьях М.Н. Бродниковой [4], С.И. Бойко [3], Т.М. Лаврик [5], Л.В. Страхова [10] и др.

При всем разнообразии литературы, тема разоблачения секретных агентов, осведомителей политической полиции в советский период недостаточно изучена историками. Авторы, анализируя источники регионального уровня, стремятся расширить проблемное пространство исследуемой проблемы.

Заниматься выявлением в своих рядах провокаторов в революционных организациях и партиях стали еще до октябрьских событий 1917 г. Революция и гражданская война несколько приостановили процесс установления осведомителей. Несмотря на то, что руководство ВЧК требовало от региональных структур руководствоваться при подборе кадров классовыми принципами, дефицит квалифицированных кадров вынуждал привлекать для работы бывших секретных сотрудников полиции и жандармского управления.

Так, в 1919 г. на службе Особого отдела при Реввоенсовете Каспийско-Кавказского фронта, выполнявшего функции регионального органа госбезопасности на территории Астраханской губернии, находился бывший секретный сотрудник сыскного отделения полиции З.И. Алтабаев. По словам начальника контрразведки Дмитрия Красильникова, последний «…предложил свои услуги [осведомителя] без всякого давления». Алтабаев дал показания об участии в контрреволюционном заговоре епископа Леонтия, доктора Б.И. Еллинского и некого И.И. Филатова, «показал» на бывшего офицера С.Г. Володина как принимавшего деятельное участие в подготовке восстания 15 августа 1918 г. в Астрахани. В то же время начальник контрразведки Д. Красильников негативно оценивал работу З.И. Алтабаева в качестве секретного агента. По его мнению, «…он давал сведения лишь поверхностного характера…, [и] о лицах, находящихся с ним в неприязненных отношениях». Так, например, доктору Б.И. Еллинскому, который бесплатно лечил его жену, он задолжал крупную сумму денег. З.И. Алтабаев в мае 1919 г. был арестован и затем расстрелян как участник контрреволюционного заговора. [7. Л. 2-9, 197]

Как только власть партии большевиков (РКП(б)) укрепилась, в регионах активизировалась работа по учету и розыску бывших осведомителей (секретных сотрудников, агентов) жандармских управлений.

В структуре ГПУ-ОГПУ Секретный отдел занимался борьбой с «внутренней контрреволюцией» (первоначально им руководил Т.П. Самсонов, с 25 мая 1923 г. – Т.Д. Дерибас, с 26 октября 1929 г. – Я.С. Агранов). По штату центрального аппарата ОГПУ на 1 декабря 1929 г. Секретный отдел состоял из восьми отделений. Четвертое отделение занималось бывшими провокаторами, жандармами, контрразведчиками белых армий, карателями и тюремщиками, антисоветскими еврейскими группами и партиями [12].

Одним из направлений работы региональных органов госбезопасности в 1920-е – нач. 1930-х гг. являлось выявление лиц, активно участвовавших в борьбе «…против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или контрреволюционных правительств в период гражданской войны» [9].

В декабре 1925 г. Астраханский губернский отдел (губотдел) ОГПУ отчитывался перед начальником 4-го отделения Секретного отдела ОГПУ (Я.М. Генкин) по поводу проделанной работы на данном направлении. В докладе «О провокаторах и сотрудниках бывшего Астраханского жандармского управления» (Астраханское губернское жандармское управление – АГЖУ, прим. авт.) руководство губотдела признавало за собой вину в части срыва сроков проведения учета и выявления бывших провокаторов и сотрудников АГЖУ. В докладе, в частности, говорилось, что «…за отсутствием работников, а также ввиду усиленной работы по проработке по меркам (меньшевикам, прим. авт.) и эсерам не мог провести своевременно работу по выявлению провокаторов и сотрудников Астраханского жандармского управления и только в июне месяце с.г. …было преступлено к разработке данной отрасли» [1, Л. 2].

В представленном докладе отмечалось, что в 1917-1918 гг. руководители АГЖУ «…разъехались неизвестно куда, и сведений об их местонахождении не имеется». Из низшего состава АГЖУ (жандармские унтер-офицеры и филлеры) многие сменили место жительства, кто-то был расстрелян в ходе мятежа 15 августа 1918 г., другие осуждены на разные сроки, «…по выходу из тюрьмы умерли» [1, Л. 3]

Работа сотрудников Астраханского губернского отдела ОГПУ по выявлению бывших осведомителей АГЖУ активизировалась в начале 1920-х г. Первоначально таких секретных агентов устанавливали на основе анализа дел архива АГЖУ. В 1922 г. работа с документами позволила выявить 6 бывших провокаторов. После их розыска и ареста, осудили на разные сроки заключения только четверых агентов. «Провокаторская деятельность» двух других человек не подтвердилась. В 1923 г. установили еще двух провокаторов, в 1924 г. – одного, его в том же году осудили. Только с июня 1925 г. началась систематическая работа в данном направлении, по итогам которой были учтены по делам архива АГЖУ 111 человек бывших осведомителей. Из них, к моменту учета, 30 человек проживали на территории Сталинградской губернии. Архивные дела на этих людей «…с компрометирующим материалом» отправили в Сталинградский губотдел ОГПУ. 59 человек из числа агентов остались «нерасшифрованными»: не удалось идентифицировать их личности. Это было связано с тем фактом, что секретные агенты в архивных материалах фигурировали «под кличками» [1, Л. 3].

В докладе отмечалось, что в процессе работы были установлены осведомители, не числившиеся в жандармском управлении, хотя имелись документы, подтверждавшие сотрудничество этих лиц с АГЖУ. Работа по выявлению секретных агентов затруднялась тем, что в период 1917-1918 гг. часть архива была уничтожена. Отсутствовали подлинники донесений провокаторов, «…части денежных расписок и отчетов жандармского управления о своей деятельности по обслуживанию революционных организаций». Общие итоги работы за период с 1922 г. по 1925 г. по выявлению бывших осведомителей выражались в том, что суду были преданы 17 человек [1, Л. 3].

Кем же являлись бывшие секретные агенты, осужденные за свою деятельность? Раскроем этот вопрос на примере анализа некоторых судебных дел. Чаще всего бывшие осведомители были выходцами из социальных групп, представители которых состояли в оппозиционных и нелегальных общественно-политических организациях. Так, например, осведомитель Курников работал ветеринарным фельдшером и состоял в Обществе приказчиков г. Астрахани. С 1912 г. начал сотрудничать с АГЖУ под кличкой «Интеллигент», освещая деятельность эсеров, которые работали или были как-то связаны с городским Обществом приказчиков. Секретный сотрудник Мякинин был выходцем из мещан. С 1912 г. сотрудничал с АГЖУ под кличкой «Пятковский», освещал деятельность социал-демократической организации. Гражданка Дорошева, уроженка г. Харькова, работала сестрой милосердия. Как «политически неблагонадежная» была выслана в Астраханскую губернию (Енотаевский уезд). После отбытия наказания стала приезжать (с 1911 г.) в Астрахань, где начала сотрудничать с жандармским управлением под кличкой «Яблонская». Получала вознаграждение от 35 до 50 рублей в месяц за освещение деятельности ссыльных и отдельных политических деятелей. В 1920 г. Дорошева вступила в РКП. 11 апреля 1923 г. Астраханским губернским судом была осуждена на 4 года. Гражданин Янин происходил из рабочих Пензенской губернии, впоследствии работал портным. Был членом РСДРП с 1901 г., в 1920 г. вступил в РКП. Будучи арестованным в 1905 г. с другими членами Астраханской социал-демократической организации, «выдал всех». Освободившись из тюрьмы, работал на жандармское управление. В сентябре 1925 г. Астраханским губернским судом осужден на 3 года. Бывший провокатор Чириков, кличка «Марин», – житель Красного Яра Астраханской губернии. В 1915 г. являлся чиновником Астраханского почтово-телеграфного ведомства и одновременно секретным сотрудником жандармского управления по перлюстрации корреспонденции. Получал вознаграждение от 15 до 30 рублей в месяц. В сентябре 1925 г. его дело передали в губернскую прокуратуру. При расследовании дела осведомителя Чирикова сотрудники госбезопасности установили еще ряд работников бывшего Астраханского почтово-телеграфного ведомства, которые занимались перлюстрацией и сотрудничали с жандармским управлением. Данные лица не упоминались в делах архива АГЖУ, что дало толчок к новым поискам [1, Л. 5, 6, 8].

Руководство губернским отделом ОГПУ было недовольно «слабыми темпами» выявления секретных агентов АГЖУ. Среди причин указывались следующие:

а) выезд многих бывших провокаторов в предыдущие годы за пределы губернии в неизвестном направлении;

б) отсутствие в регионе сотрудников жандармского управления, которые могли бы дать дополнительную информацию о провокаторах;

в) практически полное отсутствие подлинных материалов на провокаторов в архиве жандармского управления
[1, Л. 8].

Несмотря на эти сложности, работу по выявлению бывших осведомителей требовалось активизировать. Руководство губотдела предложило провести в кратчайшие сроки следующие мероприятия:

а) выяснить местопребывание всех провокаторов и служащих жандармского управления, которых удалось «расшифровать»;

б) установить бывшие явочные квартиры жандармского управления и их содержателей;

в) усилить работу через Истпарт (комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б), прим авт.) по выявлению провокаторов; г) установить местопребывания отбывших наказание провокаторов и установить постоянное наблюдение за ними [1, Л. 8].

Высокий темп в работе по выявлению осведомителей и сотрудников АГЖУ сотрудники госбезопасности поддерживали и в последующие годы. Розыск бывших секретных агентов велся в масштабах всей страны. В региональные отделы ОГПУ отправлялись запросы, кроме этого, сотрудники госбезопасности проводили беседы с «партийцами», состоявшими с провокаторами в одних организациях.

В период с января 1926 г. по октябрь 1927 г. из первоначально взятых на учет 111 человек установили личности 43 осведомителей. Из их числа привлекли к уголовной ответственности 14 человек, 7 человек находились в разработке, на 13 человек была передана информация в другие регионы (Азербайджанское ГПУ, Сталинградский губотдел, Тамбовский отдел ОГПУ, Татотдел ОГПУ, Саратовский губотдел). Остальных «бывших осведомителей» к этому времени уже не было в живых [1, Л. 20].

Несмотря на требования руководства губернского отдела ОГПУ активизировать работу, сотрудники отдела к октябрю 1927 г. не смогли выявить конспиративные квартиры АГЖУ и их содержателей. В ходе расследования выяснилось, что «…все расписки за занимаемые квартиры были написаны от руки расстрелянного в 1919 г. старшего филера Александрова без указания местонахождения квартиры». Оставшиеся в живых филеры утверждали, что «…в это дело они не посвящены, а «консами» (конспиративными квартирами, прим. авт.) пользовались только полковники и ротмистры» [1, Л.21]. Сотрудники госбезопасности не смогли «расшифровать» около 50 бывших осведомителей, так как в делах архива АГЖУ они проходили только «под кличками», никаких других данных о них не было [1, Л.21].

Несмотря на перечисленные недостатки, работа по установлению бывших секретных агентов проводилась большая. Все это время сотрудники губернского отдела взаимодействовали «по переписке с Истпартом». Прорабатывались списки установленных фамилий. Начиная с февраля 1927 г. по г. Астрахани проверили 410 человек – лиц, «…тождественно-сходственных по данным, указанным в списке» [1, Л.21]. Руководство губотдела ОГПУ отмечало, что основным недостатком работы являлась «медлительность» в выявлении осведомителей. Обращалось внимание на причины этого недостатка в деятельности сотрудников губернского отдела ОГПУ. Среди них обращали внимание на «…некомплект штата секретного отдела; недостаточное количество сведений в документах, которые не дают оснований с предельной точностью установить конкретную личность бывшего провокатора; большое число однофамильцев, так только Александровых установили 17 человек, имя и отчество сходятся, а больше сведений нет, и тоже самое с Алексеевыми» [1, Л.22].

Руководство губотдела ОГПУ жаловалось на непрофессионализм работников архива, несвоевременно предоставивших в сентябре 1927 г. черновой вариант списка бывших секретных сотрудников, из-за чего работа не была выполнена в намеченный срок [1, Л.22]. В связи с этим для интенсификации действий, руководство губернского отдела ОГПУ предлагало следующее: «По всей проделанной работе Губархивом мы пришли к заключению:

1. Сменить заведующего п/секцией и заменить его более серьезным работником;
2. Сменить некоторых рядовых работников, заменив их наиболее квалифицированными» [1, Л.23].

Работа по выявлению бывших осведомителей не прекращалась в дальнейшем. Проанализировав архивный материал, сотрудники госбезопасности сделали акцент на установлении секретных агентов посредством проведения бесед и допросов уже установленных провокаторов, а также участников легальных и нелегальных общественно-политических организаций в начале ХХ в.

В 1932 г. сотрудники госбезопасности допросили несколько человек («членов социал-демократической организации г. Астрахани») в связи с политической деятельностью ряда граждан, подозреваемых в качестве осведомителей АГЖУ. Так, допрашиваемый Оксман показал, что «…во время забастовки в 1905 г. в обществе «Мазут» переговоры с купцами вели Редкозубов и Шпилев, о результатах переговоров никто из нас, рядовых членов партии, не знал, и забастовка сорвалась». Из показаний Янина (осужден как провокатор в 1925 г., прим. авт.) видно, что он знал Щукина с 1902 г. по совместной работе в социал-демократической партии. «Во время моего допроса в 1905 г. по «Делу 20-ти», Щукин сказал: да это тот самый Янин, который разбрасывал прокламации и кричал «долой самодержавие». После этого меня арестовали. Так же показали Иоффе и Бажанов, и их отпустили домой. После 4-х месяцев сидения в тюрьме меня отпустили. На собрании портных, в доме Хлебникова, где стоял вопрос о предательстве в организации, я хотел выступить, но мне не дали Щукин, Иоффе, Бажанов, вместе с ними был дружен и Шпилев. Знаю хорошо, что Шпилев – провокатор. Мне об этом говорили жандармский ротмистр и старший унтер-офицер Костенко и Выблый. Шпилев был связан с полковниками Федоренко и Бураго. Как-то примеряя платье полковнику Бураго, я увидел, что из кабинета, натянув шапку на уши, вышел Шпилев. Я спросил ротмистра Питерсона: «Чего тут ходит Шпилев?», а он ответил: «Шпилев часто сюда ходит». Я также знаю, что Шпилев имел свободный допуск к губернатору, что может подтвердить и сейчас проживающий в Астрахани бывший исправник Хлынов [2, Л.6-8], – свидетельствовал Оксман.

Допрашиваемый сотрудниками госбезопасности Янин, продолжал свои показания: «Беликова я в дореволюционное время не знаЛ.После суда в 1925 г. ко мне пришел бывший жандармский унтер-офицер Выблый и сказал: «Эх, не могло ГПУ ко мне по-человечески подойти, и я все, что знаю, уношу в могилу. Вот Беликов… был у полковника Федоренко секретным сотрудником. Я было хотел это сказать, да не стал губить племянницу, которая замужем за Беликовым». Во время переворота Беликов и Шпилев были в жандармском управлении и забрали много бумаг» [2, Л.9].

После первых бесед и допросов сотрудники госбезопасности продолжали расследования относительно Редкозубова и Шпилева. Несколько позже пришла информация, в архиве АГЖУ, в картотеке учета секретных сотрудников, были найдены регистрационные карточки на Редкозубова и Шпилева. Кроме этого, проведен допрос бывшего исправника Хлынова, который подтвердил, что «…Шпилев и Редкозубов имели свободный доступ к губернатору и на все собирающиеся митинги Шпилев и Редкозубов брали у губернатора разрешение, давая подписку, что все будет спокойно, а среди членов полиции шли следующие разговоры: «Если Шпилев и Редкозубов были у губернатора, то значит, митинг пройдет спокойно» [2, Л.29].

В 1932 г. сотрудники госбезопасности выявили ряд граждан – бывших осведомителей и сотрудников АГЖУ. В ходе проработки архива АГЖУ в причастности к сотрудничеству с жандармским управлением установили, на основе найденной в архиве учетно-регистрационной карточки, проживавшего в Астрахани Соклова, 1882 года рождения. Последний работал котельным мастером на судоремонтном заводе им. Сталина, до революции – на судоремонтном заводе Нобеля. Учетно-регистрационные карточки АГЖУ были найдены еще на нескольких граждан: Райнеса – врача консультации для детей №1 (бывший член кадетской партии), Саморукова – работал агентом АГЖУ по «гортрамваю», Сутырина – работал агентом АГЖУ, был бухгалтером в крупном домовладении Харлина. Последний значился в регистрационно-учетной карточке АГЖУ «как агент» [2, Л.38-39].

Продолжая работу по установлению бывших секретных агентов, сотрудники госбезопасности обнаружили десять регистрационно-учетных карточек секретных осведомителей АГЖУ, которые действовали в среде рабочих-бондарей. Розыском по г. Астрахани из этих десяти человек были установлены только трое. У них полностью совпадали фамилия, имя, отчество и дата рождения. Все в прошлом работали бондарями, двое продолжали заниматься этим ремеслом в начале 1930-х гг. За всеми тремя бывшими осведомителями было установлено агентурное наблюдение «…для проверки прошлой и настоящей деятельности данных граждан» [2, Л.53].

Астраханским сотрудникам госбезопасности удалось обнаружить в архиве регистрационно-учетную карточку на Непряхина и установить, что «…виднейший астраханский подпольщик», меньшевик Непряхин являлся секретным агентом АГЖУ. Удалось отыскать регистрационно-учетную карточку и на Редкозубова, а также переписку, содержащую в том числе высказывания жандармского полковника Бураго о полезности данного агента, хотя и отличавшегося «излишней болтливостью». Это позволило окончательно установить, что Редкозубов являлся осведомителем Астраханского губернского жандармского управления. [2, Л.54].

Таким образом, несмотря на сложности, которые возникали в ходе выявления и розыска бывших осведомителей жандармского управления, астраханские сотрудники госбезопасности смогли достичь определенных успехов в этой деятельности, многие личности бывших секретных сотрудников АГЖУ впоследствии были установлены, а сами они преданы суду.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.