ЗНАЧЕНИЕ СУДЕБНО-АРБИТРАЖНОЙ ПРАКТИКИ В СОБЛЮДЕНИИ БАЛАНСА ЧАСТНЫХ И ПУБЛИЧНЫХ ИНТЕРЕСОВ ПРИ РЕАЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМЫХ ОБЪЕКТОВ В ХОДЕ ПРОЦЕДУР НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ ПРЕДПРИЯТИЯ-ДОЛЖНИКА | Опубликовать статью РИНЦ

Александрова  О.А.

Начальник,  Отдел   земельных  отношений и правового  обеспечения  комитета по управлению  имуществом города  Кузнецка Пензенской  области. Магистр права

ЗНАЧЕНИЕ СУДЕБНО-АРБИТРАЖНОЙ ПРАКТИКИ В СОБЛЮДЕНИИ БАЛАНСА ЧАСТНЫХ  И ПУБЛИЧНЫХ ИНТЕРЕСОВ ПРИ РЕАЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМЫХ ОБЪЕКТОВ В ХОДЕ  ПРОЦЕДУР НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ  ПРЕДПРИЯТИЯ-ДОЛЖНИКА

Аннотация

В настоящее время   в  юридической  литературе  большинством  исследователей  разделяется  точка  зрения,  в соответствии с которой конкурсное право – комплексный правовой институт, т.е. институт, объединяющий нормы нескольких отраслей права. В частности, это нормы гражданского, уголовного, административного, налогового, трудового права.  Б.С.  Бруско,  в  частности,  указывает  на  то,  что “конкурсное право является симбиозом различных отраслей частного и публичного права, формируется и развивается на стыке данных отраслей”.

Ключевые слова: социально значимые объекты, интерес, судебно-арбитражная практика.

Alexandrova О.А.

Director, Land Acquisition and Legal Property Management Committee of Kuznetsk, Penza region. LLM.

VALUE ARBITRATION PRACTICE IN MAINTAINING THE BALANCE OF PRIVATE AND PUBLIC INTERESTS TO REALIZE SOCIALLY SIGNIFICANT SITES DURING THE INSOLVENCY PROCEEDINGS OF THE DEBTOR COMPANY

Abstract

Currently, the legal literature most researchers share the view, according to which competition law – a complex legal institution, ie Institute of combining several branches of law rules. In particular, the rules of civil, criminal, administrative, tax, labor law. BS Brusco, in particular, indicates that “bankruptcy law is a symbiosis of different branches of public and private law, formed and developed at the junction of these industries.”

Keywords: socially important objects, interest, arbitration practice.

Частно-правовые  и  публично-правовые  нормы  не  являются механической  совокупностью,  а  представляют собой гармоничный  сплав правовых  средств,  регулирующих  однородные отношения, составляющие предмет регулирования данных институтов.

 Наличие  в  составе  имущества  предприятия-банкрота  социально  значимых  объектов,  их дальнейшая   правовая  судьба  во  взаимосвязи с  конечными  целями  конкурсного  производства  наиболее  рельефно   раскрывает   элементы публично-правового регулирования,  интегрированные в структуру норм и институтов гражданского права и направленные  на обеспечение публичных интересов в сфере его применения.

Спорные  моменты  в  регуляции данной  сфере  общественных  отношений начинаются непосредственно  с  вопроса:  что  именно относится  к  социально значимым  объектам?

Пункт 6  статьи 129 ФЗ от 26.10.2002 N 127-ФЗ (ред. от 21.12.2013) “О несостоятельности (банкротстве)” (далее –  закон  о  банкротстве)   определяет  в  качестве  социально значимых  объекты, используемые для обеспечения деятельности дошкольных образовательных организаций, других образовательных организаций, лечебно-профилактических учреждений, объектов, используемых для организации доврачебной помощи, скорой и неотложной амбулаторно-поликлинической, стационарной медицинской помощи, объектов коммунальной инфраструктуры, относящихся к системам жизнеобеспечения, в том числе объектов водо-, тепло-, газо- и энергоснабжения, водоотведения, очистки сточных вод, переработки и утилизации (захоронения) бытовых отходов, объекты, предназначенные для освещения территорий городских и сельских поселений, объектов, предназначенные для благоустройства территорий, необходимых для жизнеобеспечения граждан.

Из  приведенного  определения  усматривается  тот  факт,  что Закон о банкротстве не дает  четкого определения   рассматриваемых объектов.

По одному из рассматриваемых в арбитражном суде дел в число социально значимых объектов были внесены плуг, тракторы, культиваторы, пекарня, станок, сварочный аппарат, автомобили, тракторы, место стоянки. Администрация района сумела представить суду доказательства, что эти объекты относятся к объектам коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимым для региона.

Аналогичным  образом, администрация  города Димитровграда Ульяновской области,  со  ссылкой  на статью 2 Федерального закона от 30.12.2004 N 210-ФЗ “Об основах регулирования тарифов организаций коммунального комплекса” системы коммунальной инфраструктуры,  смогла  в  ходе  судебного  разбирательства  доказать,  что кроме  непосредственно  объектов коммунальной инфраструктуры (здания котельных, тепловые сети, трубы, котлы и т.д.), органам  местного  самоуправления правоверно  передано  имущество, жизненно  важное для муниципального образования, поскольку предназначено для обеспечения проживающего на территории муниципального образования населения.  Движимое имущество,  передачу которого оспаривал заявитель, находится в указанных объектах, а также предназначено для эксплуатации и обслуживания производственного процесса (транспортные средства, средства связи, оргтехника, мебель, спецодежда, инструмент, комплектующие).

При  рассмотрении  следующего  дела,  суды  трех   инстанций определяющим фактором при решении  вопроса  о  наличии  или  отсутствии  у  спорного  имущества  статуса  социально значимого посчитали отсутствие его значимости для жизнеобеспечения населения.  На момент совершение сделки нежилое здание бани  не могло использоваться в качестве объекта коммунальной инфраструктуры, поскольку, её эксплуатация  по  назначению прекратилась 6-7 лет назад. Котельная, обслуживавшая баню, демонтирована.  В районе местоположения здания бани  отсутствует инфраструктура, позволяющая осуществлять поставку тепловой энергии.

Учитывая объективную невозможность использования спорного здания в соответствии с первоначальным назначением, суды пришли к обоснованному выводу о том, что здание бани  нельзя отнести к социально значимым объектам, и его продажа осуществлена в соответствии с требованиями Закона о банкротстве,  т.е. не  в  форме  конкурса.

Таким  образом,  сложившаяся  судебно-арбитражная  практика  на  данный  момент  выработала  объективные  критерии отнесения  того  или  иного  имущества  к  социально  значимому. Первым  из  них  является  непосредственное  отношение   имущества  к  социально значимой  деятельности.  Вторым – отсутствие объективной возможности нормальной организации работы предприятия  в  отсутствие  спорного  имущества.  Третьим –  сохранение  на  момент  продажи  функциональных  свойств,  связанных  с   общественной  значимостью.

Относительно  порядка  реализации  социально значимого  имущества  в  судебно-арбитражной  практике  длительное  время  не имелось  единства  в  толковании  и  применении  статьи 132  Закона  о  банкротстве.

Некоторые  суды  приходили  к  выводу  о  том,  что продажа социально значимого имущества посредством публичного предложения не  противоречит  нормам действующего законодательства, (пункт 4 статьи 132 Закона о банкротстве)  в  том  случае,  если возможность продажи социально-значимых объектов посредством публичного предложения включено  в положение о порядке, сроках и условиях продажи  имущества  предприятия-должника,  а  также  условия конкурса об обязанности покупателя социально-значимых объектов содержать и обеспечивать их эксплуатацию и использование в соответствии с целевым назначением включено  в соответствующий договор купли-продажи.

В  других  случаях  суды  приходили  в  выводам  о  том,  что порядок продажи социально  значимых объектов и, в частности, объектов коммунальной инфраструктуры,  регламентируется исключительно положениями ст. 110 и п. 4 ст. 132 Закона о банкротстве, то есть без положений п. 4 ст. 139 Закона о банкротстве, следует  признать, что такой способ продажи имущества должника как его публичное  предложение не может применяться к продаже социально значимых объектов  и, в частности, объектов коммунальной инфраструктуры.  Последствия, наступающие в случае, если социально значимые объекты не проданы в описанном выше порядке (то есть в результате последовательного проведения первых и повторных торгов в форме конкурса), предусмотрены п. 5 ст. 132 Закона о банкротстве, согласно которому в таком случае социально  значимые объекты подлежат передаче в муниципальную собственность  соответствующего муниципального образования в лице органов местного самоуправления, о чѐм конкурсный управляющий уведомляет указанные  органы.  Решение собрания кредиторов не может установить правила продажи имущества должника, противоречащие требованиям законодательства о банкротстве. В случае принятия собранием кредиторов таких решений, они являются ничтожными в силу ст.ст. 153 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), в связи с чем признания соответствующих решений собрания недействительными в порядке, предусмотренном п. 4 ст. 15 Закона о банкротстве, не требуется.

Правовую  определенность  в  данном  вопросе внесла   правовая  позиция  Высшего  Арбитражного  суда,    поддержавшая  второй  подход к изложенной  проблеме. Правомерность  указанного  подхода  подтверждена,  впоследствии  Конституционным  судом  РФ.

Мотивировочная  часть Постановления  президиума  ВАС от 5 февраля 2013 г. N 14614/12  в  лаконичной  форме  констатировала  факт отсутствия  в законе о банкротстве  нормативных  положений, допускающих возможность  продажи   социально-значимого  имущества посредством публичного предложения.

Между  тем,  по  мнению  автора,   указанный  подход  в  наибольшей  степени  соответствует соблюдению  принципа баланса частных и публичных интересов,  а  также  является  одним  из  звеньев в  построении  Высшим  арбитражным  судом системы прецедентов  толкования  права,  способствующих устранению  из  гражданского  оборота РФ  его  недобросовестных  участников,  или,  как  минимум,  существенно сужающих «поле  игры»  для  указанных  лиц.  Недобросовестный  участник  гражданского  оборота,  как  лицо,  ставящее  свой  индивидуальный  интерес  выше   прав  и  интересов  иных участников  правопорядка,  всегда представляет  собой  угрозу  публичным  интересам.

Что  есть  публичное  предложение? Суть  данной  процедуры –  избавление  от  имущества по  любой  цене,  установленной  кредиторами.  В  том   числе  по  явно  заниженной. К  примеру, положение о  порядках,  сроках  и  условиях реализации  имущества  одного  из  МУПов,  являющегося водоснабжающей  организацией,  минимальную  цену  продажи  всей  системы  водоснабжения  и  водоотведения городского  округа  установило  в  размере 1,55% от  его рыночной  стоимости.

Покупателем  указанного  имущества  выступило  некое хозяйственное  общество,  созданное  менее  чем  за  месяц  до  подведения  итогов  публичного  предложения. Учредителем  покупателя  явилась офшорная  компания,  страна регистрации – Республика Сейшелы.   Учредитель создан  в  стране  инкорпорации  менее  чем  за 1,5  месяца  до  даты  подведения  итогов  публичного  предложения. Уставный капитал покупателя  10 тысяч рублей. Согласно общедоступным  сведениям,  размещенным  на  сайте   ФНС  РФ,   адрес,  указанный  покупателем при  государственной  регистрации  в  качестве  юридического  лица  является  массовым.

На лицо  реальная  угроза   передачи   социально  значимого  имущества  в  руки «недобросовестного»  участника  гражданского  оборота.

Пункт 1 статьи 10 Федерального закона от 07.12.2011 N 416-ФЗ “О водоснабжении и водоотведении” (далее закон о  водоснабжении)    устанавливает  обязанность собственников централизованных систем водоснабжения, и водоотведения, принимать меры по обеспечению безопасности таких систем и их отдельных объектов, направленные на их защиту от угроз техногенного, природного характера и террористических актов, предотвращение возникновения аварийных ситуаций, снижение риска и смягчение последствий чрезвычайных ситуаций.

Обязанность обеспечить надлежащее техническое состояние электрических сетей, через которые подается энергия, и приборов учета, установленных вне квартиры, возлагается на энергоснабжающую организацию.

“Правила эксплуатации теплопотребляющих установок и тепловых сетей потребителей. Правила техники безопасности при эксплуатации теплопотребляющих установок и тепловых сетей потребителей”  устанавливают правила эксплуатации теплопотребляющих установок и тепловых сетей, а также требования к персоналу теплоснабжающей организации. Перечисленное  позволяет  утверждать:  надлежащее  исполнение  условий  конкурса  в  отношении  объектов  коммунальной  инфраструктуры предполагает  наличие  у   покупателя  указанных  объектов  трудовых,  организационных и   производственных  ресурсов.

Невыполнение  возложенных  на  энергоснабжающие  организации   обязанностей  влечет  за  собой   привлечение  к  административной,  гражданско-правовой    ответственности, в  том  числе  предусмотренной  ст.  1064 Гражданского кодекса Российской Федерации. Правовой  механизм,  действующий  в  РФ  должен  обеспечить  гарантированную  реализацию  принадлежащих  гражданам  субъективных  прав,  в  том  числе  и  с  использованием  аппарата  принуждения.

Приобретение  социально  значимых  объектов  по  рыночной  стоимости   или  по  цене выше  указанной,  сложившейся     в  рамках конкурентной  среды  вследствие  проведения  публичных  торгов,  существенно  снижает возможность  передачи  указанных  объектов   во  владение  и  пользование   фирмы-однодневки,  создаваемой,  как  показывает  практика с целью создания видимости законности отчуждения имущества, добросовестности приобретения имущества покупателями, фактической невозможности последующего возврата указанного имущества собственнику с применением механизма двусторонней реституции по данным сделкам.

Приведенный  пример  отнюдь  не  являющегося  исключением, когда  в  процессе  приобретения  социально значимых  объектов  была  использована  офшорная  компания.

Офшорные компании, как правило, используются в качестве инструмента уклонения от уплаты налогов и/или отмывания денег, полученных преступным путем, а фактического присутствия компании в стране регистрации не наблюдается (т.е. организация не ведет фактической деятельности в данной стране, отсутствует штат сотрудников, офис и др.). Подобные компании, как правило, действуют не самостоятельно, а через так называемые фирмы-однодневки. Функционирование в реальном гражданском обороте  подобных юридических  лиц способно нанести немалый вред как обществу в целом, так и интересам частных лиц. Судебная практика полна примеров, когда взаимоотношения с такими юридическими лицами осложняет взыскание убытков, создает иные  неблагоприятные последствия.

В 2013  году  Высший  арбитражный  суд  высказывается в  отношении офшорных  компаний  в  следующем ключе: “поведение участников гражданского оборота, направленное на создание видимости законного завладения имуществом, свидетельствует о том, что учреждение оффшорной компании и регистрация за ней права собственности на спорное недвижимое имущество представляет собой использование юридического лица для целей злоупотреблений правом, то есть, в противоречии с действительным назначением конструкции юридического лица. Такие интересы не подлежат судебной защите”.

Указанная идея обсуждается в профессиональной юридической среде не впервые. К примеру, в Концепции развития гражданского законодательства (одобренной решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009) отмечалось, что “офшорные компании нередко используются для злоупотреблений в гражданском обороте (искусственное создание мнимого добросовестного приобретателя, сокрытие незаконных манипуляций с долями и акциями, “рейдерские захваты” и т.п.)”.  Также нельзя не отметить, что в Послании Президента РФ Федеральному Собранию от 12.12.2012 прозвучал важный тезис о необходимости деофшоризации российской экономики, что придает особый вес идее о необходимости минимизации участия офшорных компаний в российском гражданском обороте.

Значение  указанной  правовой  позиции  многократно  усиливается  при  её  отнесении  к  приобретению   социально значимых  объектов.

Если  статья  10  ГК РФ  предусматривает  презумпцию добросовестности  участников  гражданского  оборота,  применительно  к  офшорной  компании,  высший  судебный  орган,  перераспределил  бремя  доказывания    добросовестности  путем  раскрытия  участником  коммерческого  спора  конечного  бенефициара,  что  в  свою очередь,  в  наибольшей  степени  отвечает  целям  защиты  прав  и  законных  интересов  неограниченного  круга  лиц.

Таким образом,  приведенные  выше  правовые  позиции  Высшего арбитражного  суда  РФ    устанавливают  оптимальный  баланс  между частно-правовыми  интересами  приобретателей  социально-значимого  имущества,  интересами  кредиторов  предприятия-должника  и публичным  интересом  потребителей  результатов  социально-значимой  деятельности,  путем  создания  таких  правоприменительных  условий  реализации   субъективных  гражданских  прав  в  рассматриваемой  сфере, обеспечивающих,  с  одной  стороны   возможность   удовлетворения  требований  кредиторов,   не  исключая  из  конкурсной  массы  объекты  коммунальной  инфраструктуры,  и  допуская  их   реализацию  арбитражным  управляющим,  а  с  другой  стороны,  существенно  снижая  риск злоупотребления  правом  со  стороны  участников  сделки  по  отчуждению  рассматриваемых  объектов.

Нельзя,  по  мнению  автора,  оставить  без  внимания  имеющие  место  быть  единичные  случаи  признания  судами правомерным  изъятия  из  оборота   имущества, подпадающего  под  действие   ст. 9, Федерального закона от 07.12.2011 N 416-ФЗ  “О водоснабжении и водоотведении”.

Суды  первой  и  апелляционной  инстанции  в  рамках  рассмотрения  требований   уполномоченного  органа  о  признании    решения  собрания  кредиторов    недействительным,  пришли  к  следующему  выводу.

Для  целей  применения   статей  131, 132 Закона  о  банкротстве  объекты  централизованных  систем горячего  водоснабжении,  холодного  водоснабжения  и  водоотведения  не  являются  объектами  гражданского  оборота,  подлежащими  свободному  отчуждению,  не  могут  быть  включены  в  конкурсную  массу,  и,  соответственно,  не  могут  быть  реализованы  на  торгах.

Не смотря  на   кажущееся  смещение акцента  в  сторону  защиты  публичного  интереса  за  счет  ущемления  частно-правовых  притязаний  кредиторов  предприятия  должника,  складывающийся  подход,  по  мнению  автора,  следует  считать  верным.

Подавляющее  большинство водоснабжающих  организаций   имеет организационно-правовую  форму  унитарных  предприятий. Указанные участники гражданского  оборота находятся в постоянных, длящихся правоотношениях с соответствующими  публичными  органами (органы  государственной  власти,  органы  местного  самоуправления), поскольку опосредуют организацию осуществления государственных или муниципальных функций. Соответственно, значительная  доля  ответственности  за  финансовое  состояние  рассматриваемых  субъектов  ложится  на  контролирующих  лиц,  а  финансовые  риски –  на  бюджеты  соответствующих  уровней.

Изменения,   с 2008  года планомерно  вносившиеся  в  статью  10  закона  о  несостоятельности,  касающиеся  оснований  и  условий  привлечения контролирующих  лиц  к  субсидиарной  ответственности,  а  также  текущее  состояние  законодательства  о  банкротстве,  являются  тем  правовым  средством,  которое  позволяет  в  определенной  степени гарантировать удовлетворение  имущественных  требований кредиторов  должника.

Если    в  процессе  реализации  социально-значимых  объектов, на  текущий  момент,  существует  правовая  определенность,  отшлифованная  в  том  числе  и  судебной  практикой,  то  механизм  контроля за исполнением  условий  конкурса,  установленный  законом  о  несостоятельности и  заключающийся  в   гипотетической  возможности  предъявления  органами  местного  самоуправления  требований о  расторжении   соглашения  об  исполнении  условий  конкурса  и  договора  купли-продажи социально значимого  имущества, к  сожалению,  нельзя  признать  реально  действующим.

В юридической литературе ряд  исследователей неоднократно обращали внимание на наличии проблем  в  правоприменении и коллизионность рассматриваемого законоположения.

Борисенкова Т.  указывает  в  частности  на противоречие  норм  ФЗ «О  несостоятельности»  нормам  Гражданского  Кодекса  РФ.  «Во-первых, обязательства сторон по договору купли-продажи социально значимого объекта могут быть прекращены надлежащим исполнением (ст. 408 ГК РФ) либо ликвидацией должника (ст. 419 ГК РФ). Следовательно, такой договор уже не может быть расторгнут по заявлению органа местного самоуправления в случае существенного нарушения или неисполнения покупателем социально значимых объектов соглашения об исполнении условий конкурса. Во-вторых, орган местного самоуправления не является стороной договора купли-продажи, а ГК РФ допускает возможность расторжения судом договора только по требованию одной из сторон».

Обращает  внимание  указанный  автор  и  на  практические  проблемы  реализации рассматриваемого  законоположения. «обязанность муниципального образования возместить покупателю за счет местного бюджета денежные средства, выплаченные покупателем по договору купли-продажи социально значимых объектов должнику, установленные абз. 6 п. 4 ст. 132 Закона о банкротстве, не носит характер последствий расторжения договора, предусмотренных ст. 453 ГК РФ.  В рассматриваемом случае, на наш взгляд, имеют место отношения по выкупу у собственника на основании решения суда социально значимых объектов, используемых не в соответствии с их целевым назначением, т.е. Законом о банкротстве, в сущности, введено новое основание прекращения права собственности, не предусмотренное п. 2 ст. 235 ГК РФ».

Телюкина М.В., Ткачев В.Н.  уже в 2003 году указывали  на недостатки Закона о несостоятельности, которые могут вызвать проблемы на практике «ничего не сказано о порядке определения подлежащих выплате покупателю сумм – средства, выплаченные по договору купли-продажи (заключенному, возможно, несколько лет назад) могут не соответствовать (как в меньшую, так и в большую сторону) действительной стоимости имущества».

Не  смотря  на объективное  наличие   потребности  в  регулировании  общественных  отношений,  складывающихся  в  ситуации нарушения покупателями социально-значимых объектов условий конкурса, отсутствие механизма  правоприменения  делает рассматриваемую  норму фактически «мертвой».

Попытки   её «реанимации»  неоднократно   предпринимались  со  стороны  органов  местного  самоуправления,  однако,    автору  настоящей  статьи  не  удалось  найти  ни  одного  удовлетворенного  материально-правового  притязания,  в  основание  которого  был   бы  положен  абз. 6 п. 4 ст. 132 Закона о банкротстве.  Решения  с  отрицательным  результатом, напротив,  присутствуют  в  практике  как  арбитражных  судов,  так  и  судов  общей  юрисдикции.

При  озвученных  обстоятельствах,  позиция  и  предложения  Борисенковой  Т.  заслуживают  особо  пристального  внимания.

Сохранение абз. 6 п. 4 ст. 132 Закона о банкротстве в   неизменном  виде,  по  мнению  автора, является  серьезной  предпосылкой,  можно  сказать  катализатором,  для  злоупотребления  гражданскими  правами  недобросовестными  участниками  гражданского  оборота.

Не  являются  исключением  правовые  ситуации,  в  которых  юридические и  физические  лица,  приобретая  социально-значимые  объекты   в  ходе  банкротных  процедур,  изначально  не  имея  намерения  осуществлять  социально-значимую  деятельность, в  короткие  сроки  доводят   рассматриваемый  объекты   до  состояния,  не  позволяющего  использовать  имущество  по  прямому  назначению.

Местные  власти,  поставленные  перед  фактом   необходимости  вложения  значительных  денежных  средств  в  восстановление  социальных  объектов (в  приведенных примерах  это  дом  культуры  и  станция  обезжелезивания) выбирают  путь  наименьшего  сопротивления,  не  обращаясь с  иском  в  судебные  органы  о  расторжении  договора  купли-продажи (учитывая  туманность положительного  результата  по  заявленным  требованиям  по  причинным  описанным  выше) расторгают соглашения,  заключенные  в  ходе   приобретения  имущества,  аннулируя  обременение  использовать  объект  в  социально-значимых  целях.

Соответственно,  действующее  положительное  право,  должно  быть  изменено  в  сторону ужесточения  гражданско-правовой  ответственности  для  субъектов  экономической  деятельности,  умышленно  ухудшающих  состояние  социально-значимых  объектов.

Правом  на  взыскание денежных  средств,  необходимых  на  восстановление  рассматриваемых  объектов,  должны  быть  наделены  уполномоченные  органы  местного  самоуправления, органы  государственной  власти.

Применительно  к  гражданскому    процессу,   по  мнению  автора  статьи,  в  действующем  положительном  праве необходимо  установить  правовую  презумпцию вины собственника социально-значимого  объекта  в ухудшении  рассматриваемого   имущества.

Именно  указанный  подход  в  наибольшей  степени  будет  способствовать  достижению  баланса  частных  и  публичных  интересов в  рассмотренной  сфере.