Объективность постановки диагноза шизофрения, лечение бреда преследования

Когда я слышу от родственников больного, которому поставили диагноз «шизофрения» в какой-нибудь, государственной психиатрической больнице, то обычно прошу предоставить хоть какие-то объективные подтверждения этого диагноза, однако, при этом выясняется, что больному вообще не проводили ни МРТ, ни электроэнцефалографии, ни нейропсихологического исследования, ни иммунологических, гормональных или даже простых лабораторных исследований.

Врач, который поставил диагноз «шизофрения» даже не удосужился исключить нейроинфекцию, органическое повреждение мозга (опухоль), аутоиммунное воспаление и пр., утверждая, что и так все видно по поведению больного. Складывается впечатление, что, если у больного бред преследования, значит он автоматически попадает в разряд больных шизофренией и, конечно, с негативным прогнозом и, конечно, с вечным приемом нейролептиков.

Более того, рискну заметить, что бред преследования чаще возникает остро и его довольно легко связать с какой-либо относительно конкретной «вредностью» , например, злоупотреблением алкоголем, курением марихуаны, так скажем , почему мы не имеем право не только ставить больному другой диагноз, но и лечить бред преследования по- другому , например, больше уделяя сил и времени процессу восстановления мозга, после длительной интоксикации психоактивными веществами или устранения последствий перенесенной нейроинфекции с помощью ноотропов.

Кроме того, полагаю, что диагноз «шизофрения» непригоден вообще для лечения больного, страдающего каким-то психическим расстройством, поскольку он, ни в коей мере, не отражает ни причин, ни механизмов развития болезни, не говоря уже о стигме диагноза «шизофрения». Стоит отметить, что почти у половины пациентов с бредом преследования и воздействия наблюдается серьезная депрессия или точнее выраженное тревожно-депрессивное состояние. Нередко, бред преследования предсказывают агрессию, импульсивность, насилие, самоубийство и, чаще всего, необходимость недобровольной госпитализации в психиатрическую клинику.

С моей точки зрения, нельзя исключить влияния ряда факторов на формирование бреда преследования, допустим в контексте генетического и экологического риска, понимая под последним особенности той социальной среды, в которой находится наш пациент. Здесь важно выявить несколько фактов. Например, отметить, были ли в семье больного родственники с бредом преследования или паранойяльными чертами характера, что вообще представляет из себя его семья сегодня; где он работает, в какой ситуации он оказался, является ли он мигрантом или нет и пр.

По моему опыту, пациент с бредом преследования это «по жизни»: несколько беспокойный человек, немного неуверенный в себе (отсюда немного нерешительный), застревающий на отдельных деталях, склонный долго таить обиду, плохо переносящий чувство тревоги, стремящийся все контролировать («внутри и снаружи»), отличающийся «магическим мышлением», верой в свою интуицию.

Все это, конечно, надо учитывать в процессе психотерапии бреда, в идеале четко структурированной и в разных формах (индивидуальная, групповая и семейная психотерапия).

Складывается впечатление, что больному с бредом следует переосмыслить свой взгляд на безопасность вообще, а затем, возможно, методом систематической десенсибилизации, постепенно знакомя пациента с опасными ситуациями разной степени выраженности, ослабить роль тех стимулов, которые запускают и поддерживают бред преследования. Во всех случаях, лечение должно быть модульным, персонализированным и включать в себя бережное обращение с предпочтениями и взглядами пациента.

Рекомендуемое лечение бреда преследования антипсихотиками имеет проблемы тяжелых побочных эффектов от нейролептиков, формирования плохого сотрудничества, врача и клинического психолога с больным и наличием остаточных симптомов бреда на протяжении обычно нескольких месяцев.

Стоит напомнить, что для купирования бреда преследования, конечно, недостаточно, сравнительно слабых антипсихотиков, например, таких, как арипипразол или амисульприд, и обычно используются «тяжелые» препараты, такие как галоперидол или оланзапин. К сожалению, здесь редко встречается монотерапия, уже хотя бы из-за частоты сочетания бреда с аффективными синдромами, но зачастую длительное назначение двух нейролептиков, на мой взгляд, неоправданно, особенно, без мониторинга концентрации психотропных препаратов в крови больного или предварительных исследований (фармакогенетики, иммунологических, гормональных, нейрофизиологических, нейропсихологических)